- Не верю! Не верю! Ты понимаешь, Витя, что твоему герою семьдесят лет? Здесь твое молодое позерство не подходит! Это надо сыграть изнутри, так, чтобы мать родная не узнала. Нет, это полный примитив, никуда не годится. Бранцотти вежливо перебил его и что-то сказал. Мне, в отличие от Марка, было хорошо видно, как каблук Луизы атаковал его ботинок. Марк несколько остыл и сказал:
- Спасибо, на сегодня все свободны. Мы посоветовались с господином Бранцотти и решили окончательные пробы перенести на месяц. Ему пока нужно съездить в Италию, уточнить насчет финансирования. Так что у вас будет время лучше подготовиться. А тебе, Витек, я честно скажу: ты мне как родной. Без обид, ты же меня знаешь: я бы тебе с удовольствием дал эту роль, но не за красивые же глазки! Ты убеди меня, убеди всех, чтобы все поверили - и она твоя! Когда все разошлись, я еще раз прикинул свои шансы: мне только немного перевалило за тридцать. Как раз - ни туда, ни сюда: для старика не слишком зеленый, да и за юношу еще сойдет. Я хотел еще раз переговорить с Марком неужели он не видит, что у меня действительно неплохо получается? Или это его обычный сволочизм? Тогда мне уж терять нечего, по крайней мере, выскажу все ему в глаза. Я дождался, пока народ немного рассосется и заглянул в дверь группы. "На склоне" - гордо гласила табличка на двери,- "Реж. Бранцотти-Пушинский". Напротив входа стоял шкаф, с инвентарным номером на задней панели из ДВП, о которую уже загасили не один окурок. Марк специально поставил шкаф у входа, на манер ширмы. Я еще не выглянул из укрытия, как различил грудное контральто Луизы:
- А этот последний актор (она говорила: "актор") - по-моему, dul-cissimo.
- Кого имеет в виду синьора? - прикидывался дурачком Марк. Бранцотти переспросил:
- Vero? Ti piacche, sole mio? Allore, per probo...
Но тут опять влез въедливый голос Марка:
- Это все решится "син проблем", как видите, актеры у нас "ин кондисьоне". Я надеюсь, Энрико, (он понизил голос) что вы приедете до двадцатого числа? Так вот, я уже сейчас вас с Луизой официально приглашаю на свой юбилей... Нет, никакой шумихи, никаких репортеров... Все будет на моей ... вилле у моря. Совсем по-домашнему. Я очень обижусь, если вас не будет.
- Граци, Марчелло, - пробасил итальянец, - мы постараемся, обязательно. Граци.
Вот оно что! "Никаких репортеров"! Старый плут. Естественно, он мог бы вполне расколоться на "кабак" для своих гостей, но это же совсем другая песня! А представьте: Бранцотти и Марик в "домашней обстановке"? Я уже заранее видел их фото в обнимку где-нибудь на обложке киноальманаха, на марковской даче ("вилле" - сноб проклятый!), в гамаке. Марк, естественно, потом будет всем заливать:
