- Кто скоты? Те, кто вас обидел? Что вы, душенька, так убиваетесь? (Хорошо сказал. Сипло, бесцветно. "Душенька" - тоже в масть.) Она достала сигарету и зажигалку. Я, пользуясь случаем, тоже достал "Приму" и мундштук. Прикуривая у нее, чуть не упал в ее декольте (и не ушибся бы, если что), но ей было решительно не до чего. Кто, кто. Да мужики, - родила она, в конце концов. Меня она не стеснялась, и к мужикам, видимо, уже не причисляла.
- Вы, что, поссорились с мужем?
Да каким там мужем! Хватит с меня моего первого. Триста лет он мне в гробу снился. Покажите мне дуру, кто сейчас во второй раз выходит? Так, сошлись с одним. И вроде, неглупый, и с машиной, и разводной. Думала: не надо мне никакой росписи, не в штампе дело, будем так жить...
- И что же, гуляет?
Нет. В том-то и дело, что нет. Но как деньги заведутся - он пить. Квасит и квасит. Я уж и за компанию с ним пробовала, но это ж можно самой скорее спиться совсем. Я его предупреждала, что от своего уже достаточно натерпелась, больше не хочу.
- А он, что?
- А ему - как с гуся вода. Думал, я покричу и успокоюсь. Стоит, лыбится, а от него перегаром прет. Я ему вещички собрала - и на кислород. А он меня еще...
- А что, раньше он не пил? - спрашиваю.
- Пил. И я с ним тоже. Но вначале это как-то весело было, а тут же черте что. Теперь все. Я его выставила.
- И не вернется?
Не знаю. Не хочу больше ничего. Вот вы пожилой человек, опытный. Ну скажите мне, что я - дура какая-то или уродина? Молодая, симпатичная, без закидонов. Или поговорить со мной не о чем? Что ему еще надо было? Ну, милая, насчет "молодой" - это понятие растяжимое. Славная - да. Насчет "дуры" - есть определенные сомнения. Судить не берусь. От самой тоже не духами несет, но это, видимо, от расстройства чувств.
- Я же всей душой, - опять зарядила она, растравляясь. - У меня сердце доброе. Но почему все садятся на голову? Я же ничего не требую.
Просто иногда хочется тепла, какого-то внимания... А он придет "готовый" и от него... толку, как от покойника... Почему, почему? Ее опять сотрясли спазмы. Она уткнулась мне в плечо и беззвучно икала.
Я отечески обнял ее своей мягкой, безвольной и безжизненной рукой:
Ну, что вы, что вы, не надо. Это еще все образуется. Ну, что ты так, за... (Стоп! Никаких "зайцев" и "котиков"! Я же - старик!) Что ты, голубушка. Зачем же так? Все будет хорошо, вот увидишь. (Ни черта хорошего не будет).
- Ага, вам легко говорить. Вы свое пожили, а я теперь одна. А я женщина, женщина, в конце концов! Я не бревно! - и она снова зарыдала на моем плече. Боже! Почему я в гриме? Летний вечер у моря. Пустая дача. Дама нуждается в утешении. Что в подобных случаях делал Отец Сергий? ГДЕ МОЙ ТОПОР? Под каким предлогом я ушел, не помню. Запомнил только, что ее звали Вера, а в моем кармане оказалась ее зажигалка.
