— Но Ольга Ивановна же не шарик и не наперсток, — проворчал Рыжиков. — По-моему, это ребус как раз для вас, уважаемый Василий Юрьевич.
— А что, я не прочь поразгадывать, — тут же загорелся Щепочкин. — При каких обстоятельствах это произошло?
— Обстоятельства самые обычные. Единственное, что выходило за рамки обыденности — безвременная кончина и погребение лабрадора Фредика.
— Ну, о похоронах газеты писали с разной степенью смакования. Пожалуйста, Георгий Максимыч, расскажите о том, что в прессу не попало.
— Уведомив о кончине четвероногого любимца, мадам Шушакова обратилась к нам с ходатайством, чтобы ей дали возможность лично проводить покойного в последний путь, но, получив отказ, не настаивала…
— Ну да, эта фотография обошла всю нашу желтую прессу: катафалк отъезжает, а Ольга Ивановна в черном платье и своем любимом цветастом платке с балкона машет вослед, — подхватил Щепочкин. — Очень трогательная картинка. А вы не выясняли, где в это время находилась ее дочка, Ольга Ивановна-младшая?
— Ее в это время дома не было, — сообщил Рыжиков. — Ольга находилась в загородной усадьбе Шушаковых, где ожидала останки Фредика, дабы предать их земле. А затем отправилась в некий собачий питомник, где приобрела для матери собаку той же породы. Все это заняло порядка трех дней, и когда гражданка Шушакова-младшая воротилась в отчий дом, то свою матушку там не застала, о чем незамедлительно сообщила нам.
— И что, Ольга Ивановна-старшая так и исчезла, будто под землю провалилась? — с недоверием спросил Щепочкин.
— Нет, не под землю, — ответил инспектор. — В тот же день, когда дочка обнаружила ее пропажу, безутешная вдова объявилась в Лондоне. Так сказать, по натоптанным следам Герцена и Березовского.
— Ну, тогда мне все ясно, — заулыбался Щепочкин. — Ольга Ивановна-старшая покинула особняк, извините, в гробу, предназначенном Фредику, а Ольга Ивановна-младшая, чуть подгримировавшись и набросив знаменитый цветной платок, вышла на балкон и изображала свою мать. Потом уехала из города, а когда узнала, что ее мамаша благополучно достигла брегов туманного Альбиона, то вернулась и заявила о ее пропаже.
— Да, вроде бы сходится, — должен был согласиться Рыжиков, настолько это объяснение казалось убедительным. — И главное, теперь даже ее выдачи так просто не потребуешь! Ведь Ольга Ивановна корчит из себя чуть ли не политэмигрантку, жертву произвола, а в подтверждение всюду размахивает статейкой, которую накатала эта московская репортерка, Надежда, как ее, фамилию все не запомню…
