— Значит, так. Пробираемся по лесу, чтобы нас за деревьями не заметили. Или, вернее сказать, заметили как можно позднее. Наша сила — в неожиданности. И не думайте, что это пустяки. Если мы сейчас добьемся успеха и возьмем укрепление в свои руки, то тем самым приблизим победу нашего общего дела. Сегодня — маленькое лесное сражение, а завтра — решительная битва за Белую Пущу. На днях я говорил с самим князем Григорием — он очень на нас надеется. Так и сказал — мол, не будь тебя, мой верный воевода Селифан, и твоих славных ратников, то и меня бы не было. Так неужто ж мы его подведем?
— Не подведем! Все сделаем, что он скажет! — с воодушевлением откликнулись воины. Правда, из-под забрал их голоса звучали глухо, будто из-под земли.
— Ну, тогда с бо… с бесом, — отечески махнул рукой воевода Селифан. — Или нет, пододжите. Я старый вояка и не знаю слов, подходящих к такому случаю. Но, к счастью, с нами Гробослав, и он скажет нам напутствие. Пожалуйста, господин Гробослав, только не очень шуми, а то враги услышат.
Гробославом звали малоприметного господина в темном длиннополом кафтане, который стоял на краю полянки, тихо беседуя с молодой женщиной, одетой в светлую шубку.
— Иду, иду! — Гробослав поднял лопату для разгребания снега и подбежал к строю.
— Доблестные воины! — начал он свое выступление негромким, но хорошо поставленным голосом. — Страна смотрит на вас, народ смотрит на вас. — Выдержав приличную паузу, Гробослав проговорил с трепетом: — Князь Григорий смотрит на вас!
С этими словами он вскинул вверх лопату, к которой, как выяснилось, был приделан холст с изображением усатого человека в военном кафтане и с остатками волос, зачесанными на лысину. При виде портрета доблестные воины взметнули мечи и, вне всяких сомнений, огласили бы лес приветственными окликами, если бы не воеводин приказ хранить молчание.
— Только вместе мы разгромим врагов, и тогда завтрашний день будет наш! — все более воодушевлялся Гробослав. — А восстановив попранную справедливость, мы построим новый порядок! Если ворог не сдается, его изничтожают! Князь Григорий — наш кормчий! Вперед, за победу нашего общего дела! Учение князя Григория праведно, потому что оно верно!
В таком духе Гробослав распространялся еще некоторое время, пока Селифан, почувствовав, что его ратники уже достаточно «накручены», знаком не попросил его остановиться.
— Ну, вперед! — скомандовал воевода, и воины, рассредоточившись по двое-трое, бесшумно скрылись в зарослях. Немного выждав, Селифан последовал за своими дружинниками.
