— Мальчик мой, поговори с этим человеком, — сказала мне мама…
Старик стал расспрашивать меня. О многом. Задавал вопросы. Я отвечал как мог… Лицо старика постепенно светлело и наконец, похлопав меня по плечу, кивнул маме.
— Сынок, я тебе говорила… У тебя есть дар… Я не хочу чтобы он пропал. Нам придется расстаться на некоторое время…
Я заплакал. Я не хотел уходить. Но понял, что должен исполнить мечту своей матери… Утром я ушел с этим стариком. Мать не провожала меня. Не хотела, чтобы я перенес муки расставания. Уходя, я все оглядывался назад. Глазами провожал озеро, лес. Все что окружало меня. Я уходил из своего детства.
И не знал что некоторое время — долгие двадцать лет…
Не буду, мальчик мой, мучить твое внимание длинным повествованием об этих годах. Скажу только… Мой учитель был добр ко мне. Я постиг тайны мироздания. Научился волшебству. Освоил самые премудрые хитросплетения магии. По истечении срока мне дали сан Магистра. Я мог вернутся к людям. Но по закону я должен был изменить свое имя. Меня нарекли Кахомиром.
Первым делом я отправился к матери. Она с радостью приняла меня. Не хотела отпускать. Но меня ждала работа. Я хотел лечить людей. Заверив, что часто буду навещать, я погостил с месяц и отправился в город. Вскоре я стал довольно известным лекарем. Но на беду появились завистники. Поползли слухи. Я покинул город. Поселился в этом замке. Стал жить в полном одиночестве… Шли годы. Я продолжал лечить людей. Ко мне приходили самые отчаявшиеся, потерявшие надежду… Однажды под вечер — прошло более пяти десятков лет моей жизни — в замковые ворота кто-то постучал. Я впустил этого человека. Он был необыкновенно стар. Не от возраста. От горя. Я сразу же почувствовал всю тяжесть страданий перенесенных им. На руках он держал маленького мальчика, завернутого в теплое одеяло. Легким жестом я пригласил его войти. В свете факелов я получше разглядел пришельца. И сердце мое дрогнуло. Перед мною стоял Ремми! Он не узнал меня. Он был занят ребенком. Я же, усадив его в кресло, предложил выпить воды, а мальчика положил на стол.
Да, он был плох. Слизистые сгустки в его венах мешали крови течь. Сердце с трудом справлялось со своей работой. Жить ему оставалось недолго… Внимательно просматривая его тело, я стал сгонять эти сгустки со стенок сосудов, дробить, гнать к выходу… Очень неподатливы они были, но им пришлось подчинится. Я влил в рот мальчика очищающий экстракт и вся пакость скопившиеся в нем, поползла наружу, вздуваясь мерзким желтоватым пузырем. Он рос на глазах. Мальчик неосознанно пыжась, помогал выползать ему, отторгал от себя ненужную гадость. И, наконец, он отделился, покатился к краю стола. Вслед ему хлынула обыкновенная моча… Пузырь же собирался лопнуть но не успел. Я сжег его огненной вспышкой.
