Без шоулян не было бы ни колоний, ни межзвездной торговли, ни предоставляемых по лицензии технологий, ни колонистов, построивших Эркиннинг, Свободные Штаты и все остальное здесь, на Беллхейвене.
Без великодушных шоулян ничего этого не произошло бы.
Дакота прижалась к видоискателю телескопа, почувствовав, как врезалось в щеку и бровь прохладное пластиковое кольцо, и булавочные головки света словно прыгнули к ней. В голову хлынул поток знаний, насыщенный деталями, которых она, скорее всего, никогда бы и не узнала без своего нового имплантата. Впрочем, имплантат уже учился предупреждать ее желания, поэтому информация исчезала так же быстро, как и появлялась.
Конечно, орбитальные телескопы и радиосканирующие системы гораздо более точны при наблюдении за звездами, но разглядывание их через простые линзы доставляло какое-то особое, почти физическое удовольствие. Дакота чувствовала себя Галилеем, впервые увидевшим луны Юпитера.
— Может быть, их кто-то взорвал? — пробормотала она. — Я имею в виду Магеллановы звезды.
Эйден загоготал, а девушка покраснела от смущения.
— Если у тебя есть идеи получше, то поделись ими с нами, — парировала она. В этот момент к телескопу подошла явно смущенная перепалкой Марли.
Лицо Лэнгли приняло обычное невозмутимое выражение, но, без сомнения, он не пропускал ни одного сказанного слова.
— Знаешь, Эйден, — наконец произнес он, — абсолютно верно то, что шоуляне могут нам диктовать условия. Существует множество других биологических видов, о которых мы слышали, но самим нам удалось столкнуться только с бандати и еще одним или двумя. Хотелось бы верить, что так будет не всегда.
Эйден фыркнул, но Дакота видела: часть своей самоуверенности он подрастерял.
— Наставник, в некоторых местах такие слова сочтут опасными, — тихо сказал он.
На каменном лице Лэнгли не дрогнул ни один мускул.
— Тогда скажем так, раз ты тоже понимаешь, сколько запретов и ограничений связывают человеческую расу, значит, и тебе когда-нибудь придется почувствовать, что такое мечтать об изменении существующего положения. Ты поймешь, какое это разочарование — зайти так далеко и остановиться только потому, что тебе велят не преступать некую черту.
— Но черта-то ведь все равно далеко, верно? — ответил немного растерянно Эйден. — Я имею в виду, — продолжил он с дерзкой усмешкой, оттянувшей уголок рта, — что лучше остановиться у черты, чем околачиваться здесь до конца жизни.
