Натыкаясь | страница 6



ЭПИЛОГ

Она сказала: "Ничего не надо говорить. Просто обними меня..."

ХОТЯ НА САМОМ ДЕЛЕ она сказала: "Ничего не надо говорить. Просто обними меня."

НО, УЖ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ЕСЛИ БЕЗ ШУТОК, ОНА В ТОЧНОСТИ СКАЗАЛА ИМЕННО ТАК: "Ничего не надо говорить. Просто обними меня."

ПИСЬМО ЧУЖОЙ

Когда соберутся две женщины, то после обсуждения ужасной жизни и идиоток-подруг, начинаются задушевные воспоминания о роддоме. Мужчины не ушли далеко: после футбола, секса и нескольких стаканов - всплывают армейские мемуары. Тех и других можно понять: речь идет о самой тяжелой, но где-то и приятной полосе в жизни. Исключения редки. Обычный порядок может слегка варьироваться, например, после обсуждения подруг могут возникнуть обобщающие оценочные суждения о мужчинах, а у последних после футбола может проскользнуть политика, но сексом закончится все равно, так что спорт и выборы - это разминка, предварительная игра.

Армия и роды - альфа и омега задушевных бесед. Поскольку, любезный читатель, беседа у нас, несомненно, задушевная, будем считать, что: А) Центрфорварда давно пора на мыло; В) В этой стране никогда порядка не будет; С) Все они продажны, хотя попадаются и порядочные.(Из этого набора пытливый читатель уже может догадаться, какого я пола.)

В общем, был у меня армейский приятель, сосед по койке. Сибиряк. Была у него любимая. Все у Сереги спорилось легко и красиво, да только в языке кость. Когда он говорил, половина смысловой нагрузки доносилась руками (женщины это любят, поверьте), но вот когда надо было сесть за письмо, у него эти руки опускались: "Не знаю, о чем писать. "Так я стал его поверенным Сирано. Спору нет, при встрече они бы и без меня нашли, что делать, но в письмах... Я писал ей длинные послания, полные намеков и двусмысленностей. Серега потом переписывал их своим аккуратным почерком. Справлялся о значении незнакомых слов. Я подробно объяснял. Потом решил, что лучше сразу объяснять письменно, усилив просветительскую функцию. В приходящих от нее ответах появился усилившийся интерес. Мы (!) гордились этим Чувства настолько переполняли меня в ту пору, что я, как донор, уже не мог обойтись без кровопусканий. Излияния возымели действие: После дембеля Серый пригласил меня на свадьбу, шафером. Я не поехал: далеко, некогда, финансы-романсы. На последней стадии романа в письмах я старался максимально приблизиться к его стилю, чтоб потом не так бросалась разница в глаза, чтоб оно как-то выглядело путем. Дошел до того, что почувствовал, как мне не хватает рук для выражения мыслей. Но выходило это с удовольствием, все это отвратительное предприятие. Я писал, как для себя. Я любил ее. Кто она, я так и не узнал.