Из-за кустов с охапкой сухих веток вышел чернявый парень.
— Опять привёз… Заждались тебя, — пожаловался он, кивнув на ведро.
— Для терпеливого на донышке золото. Вано! Так может говорить скучный старец! — обиделась одна девушка.
— С лягушачьей кровью! — добавила другая.
Губа сложил руки на груди.
— Виноват, — сказал он, поклонившись. — Вину свою исправлю.
Девушки захохотали. Но Губа тревожно погрозил им пальцем.
— Это уголок рая, — успокоил его чернявый, — кругом ни души.
— Трус!.. Трус! — упрекали девушки, присаживаясь на траву.
— Бережёного бог бережёт.
— Если — парень, пусть он будет огонь! Я только таких люблю, — похвалилась первая девушка, игриво приглашая Ваню: — Садись ко мне, малыш. Конфетку дам…
Когда уселись на поляне в круг, чернявый достал из полотняной сумки несколько бутылок водки и два стакана, выстроив их в ряд. Нарезали свежий хлеб, из ведра на газету вывалили большие куски мяса. У Вани глаза разгорелись.
— Пировать так пировать! — сказал Губа, обнимая сидевших рядом с ним девушек.
Одна погрозила пальцем. Другая подула на кусок горячего мяса и, надкусив его, передала Губе:
— Возьми, попробуй.
Мальчишек не стали уговаривать. Гумер ел за двоих, Ваня тоже, обжигаясь, не отставал от него.
Вскоре вернулся Нигмат. Ему протянули штрафную — стакан водки. Тот, не поморщившись, выпил её залпом.
— Ого! — сказал Губа.
— Молодец! — похвалили обе девушки.
Чернявый оказался фотографом. Он вытащил из-под сумки треногу, поставил аппарат и, нацелившись, щёлкнул затвором. Как нарочно в этот момент Ваня держал в руках большой кусок мяса. И вдобавок одна из девушек неожиданно прижалась к нему плечом. Он отстранился, хотел даже встать, но девушка удержала его за локоть:
— Сиди!
Чернявый парень вытаращил глаза.
— Ты что кривляешься как девица? — крикнул он раздражённо. — Из-за тебя снимок испортил. Смотри, если не получится…
— Ещё раз щёлкнешь, — усмехнулась девушка.
— По затылку!
Девушка протянула Ване стакан водки:
— Пей! Не расстраивайся.
Он отказался.
— Пей! — потребовал чернявый. — Не ломайся! Ты куда попал? Среди волков по-волчьи вой, не то…
Губа не дал ему договорить. Он положил на его плечо свою руку, и тот отстал, поворчав, как пёс, почуявший волю хозяина.
— Так не делай, — упрекнул Губа. — Эти парни другой породы. Бульдог не любит, когда повышают голос. Животное деликатное… Пойди-ка, девушек покатай на лодке. А мы здесь поговорим по-мужски.
Чернявый подмигнул девчатам. Они послушно встали, поглядывая на Губу, и нехотя пошли к берегу. Вскоре там затренькала гитара, зазвучала волнующая, полная горечи цыганская песня.
