— Не видел. Мать говорит: «сам бог наказал», а тётка ей возражает: «Не бог, а дьявол».
— Какая тётка? Уж не она ли стукнула?
— Та может. Палка у неё тяжёлая.
— Конечно же, не бог и не дьявол тебя ударил. Тамара тоже говорит: какая-нибудь старуха пошутила.
— В шутку палкой так не бьют по голове.
— Ты прав. Это дело нешуточное… Церковь, по решению комиссии, запер я. Когда же вечером шёл домой, на меня забор свалился. Дескать, вода виновата — размыла устои…
— Скажут, — усмехнулся Ваня. — Может, забор не случайно подмыло?
— Я тоже об этом подумал… Зачем забору надо было падать именно в ту минуту, когда я проходил мимо?
— Судьба, наверно… Так моя мать говорит.
— Другие, кому это надо, говорят прямее: будто господь наказал меня за то, что я повесил замок на двери божьего дома. И поэтому, дескать, не могу теперь выздороветь…
«Подожди-ка! — насторожился Ваня. От кого же он слышал эти угрожающие слова? — Да, да, их тётка Глафира тогда сказала. А ведь это её был голос! Тут, в этой палате…
— Вот и про тебя говорят: будто чёрт по голове ударил, — продолжал учитель. — Как договорились. Народ запугать стараются.
— Кто старается, Николай Филиппович?
— Это вот и надо бы нам выяснить. Похоже, их много таких, языкастых…
— Одну из них я знаю, Николай Филиппович.
— Кто ж это?
— Сестра… Та, которая сюда заходила и что-то взяла у вас под кроватью.
— Глафира Аполлоновна? Санитарка? — удивился учитель. — Ошибаешься, Ваня.
— Да, да, эта самая.
— Очень приятная женщина. Всё мне подаёт: и лекарство, и книги.
— Нет, противная. Вы её не разглядели. Грозит всем божьей карой, а сама пьёт самогон…
Ваня кинул взгляд под кровать и вытащил оттуда чёрную бутылку с железной пробкой.
— Это её бутылка, Николай Филиппович. Таскает в ней святую воду.
— Святая ли? — заинтересовался учитель. — Дай-ка понюхаю.
— Только не пейте…
В это время за дверью послышались шаги. В палату вошла другая сестра и, заметив мальчика в поношенной одежде, сидевшего у кровати больного, крикнула:
— Без халата?! Неслыханное дело!
Ваня растерялся, почувствовав, что Николаю Филипповичу грозит неприятность. «Надо бежать, пока не выгнали!» — решил он и, заслышав у двери новые шаги, кинулся к раскрытому окну.
— Ваня! — испугался учитель. — Не смей!
Но поздно: ученик уже спрыгнул с подоконника на карниз. Что-то гулко упало в комнате, кто-то с болью вскрикнул, и Ваня, совсем растерявшись, полез не вверх, на крышу, а вниз, на балкон второго этажа. К счастью, попал он в мужскую палату. Когда больные узнали в чём дело, успокоились и провели его по узкому коридору к тёмной лесенке, откуда он попал на улицу.
