И живёт где-то Феофан Сергиенко, может быть раненый, может быть безногий. И не знает, как часто сын слушал о нём материнские рассказы. Про то, как отец, ещё только Борис родился на свет, посадил в садочке яблоньку: "Вырастет сыночек - яблок покушает". И про то, как ночами люльку качал, а мать заставлял спать: "Ты с ним за день намаялась". И про то ещё, какие письма присылал в первый год войны и в каждом письме-треугольничке писал о своём командире и о сыне спрашивал, сынку солдатский поклон посылал и наставления матери: "Не простуди", "Корми - ничего не жалей!". Мать Бориса сколько раз говорила ему: "Хороший у тебя батько. Другого такого на свете нет".
"Нет, - думал Борис, - не может такого быть, чтобы отца не было в живых. Есть он, есть где-нибудь. Вот приеду в Новгород и начну искать его там, где он воевал. Найду батьку, найду обязательно!.."
Раскачивается вагонная полка, храпят во сне попутчики Бориса. Тускло светит маленькая лампочка. Кажется, что под стук колёс и лампочка прикорнула. Вечер только начался, и Борису не спится. Он выходит в коридор и слышит разговоры из открытых дверей купированного вагона. И говорят-то все почти об одном: о космонавтах.
- Не выдумывай про космонавтов, - говорит женщина. - Ложись сейчас же спать! Завтра Новгород рано утром.
- Да, ложись! - хнычет мальчик. - А я тебе говорю, что мне надо дочитать. Вот не лягу, и всё. Не лягу!
Борис не видит этих пассажиров, но капризный голос мальчика раздражает его...
- Да, - говорит мальчик, - заладила одно: ложись и ложись. У тебя всё по минутам!
- Там, на вокзале, не минуты были, а целых полчаса! - возмущается женщина. - Мы ещё дома об этом поговорим. Ты так и не сказал мне, где пропадал. Скажешь?
- Не скажу!
Молчание. Потом Борису послышалось всхлипывание, а может быть, это ветер шуршал в окне вагона.
ВСТРЕЧА С КОСТИКОМ
Борис ушёл к себе, взобрался на полку, но, как ни ворочался, ему не спалось. А заснул - и во сне те же мысли, что наяву: мама.
Среди ночи Борис проснулся, поворочался и понял, что заснуть больше не удастся. Он сполз с верхней полки вниз и осторожно, чтобы не разбудить своих попутчиков, отодвинул дверь.
В коридоре вагона было сумрачно и пусто. Борис подошёл к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. В эти мгновения он ни о чём не думал. Он устал от горя, от мыслей, оттого что казнил себя все эти дни, оттого что вдруг вся его жизнь как-то опрокинулась вверх дном...
Когда за спиной Бориса кто-то толкнул дверь купе, он вздрогнул и обернулся.
