— Это может быть. Тогда мы просто повернем обратно. — У нее было отрешенное лицо. Казалось, залив рождался в ее голове и проявлялся в реальности голубой галлюцинацией.
Куойл боролся с дорогой. «Автомобиль разваливается на части на глухой звериной тропе». По воздуху растекались сумерки. Машина с трудом взбиралась в гору. Они были на краю утеса. Под ними была бухта Опрокинутая и кривые брошенные дома. Меркнущий свет. Далеко впереди пропадала из виду дорога.
Куойл съехал на обочину и задумался о том, срывался ли кто-нибудь с утеса, разбивая металл о камни. Ответвление дороги круто уходило вниз, по обвалившемуся горному проходу, усыпанному голышами. Это больше походило на вымоину, чем на дорогу.
— Ну что ж, кажется, сегодня мы до мыса не доедем, — сказал он. — По-моему, дальше нам не стоит ехать до тех нор, пока мы не сможем осмотреть дорогу при дневном свете.
— Уж не хочешь ли ты вернуться на основное шоссе? — вскинулась тетушка. Они были так близки к началу всего.
— Да, — сказала Банки. — Я хочу в мотель с телевизором и гамбургерами и чипсами, которые можно есть в кровати. И свет там выключается не сразу, а понемножку, когда крутишь ручку. И телевизор там можно включать и выключать, не вылезая из кровати.
— А я хочу жареную курицу в кровать! — сказала Саншайн.
— Нет, — сказал Куойл. — Мы переночуем прямо здесь. У нас в багажнике есть палатка. Я ее поставлю и буду в ней спать. Таков наш план. — Он посмотрел на тетушку. Это была ее идея. Но она склонилась над сумочкой, снова что-то разыскивая. Ее седые волосы смялись и растрепались.
— У нас есть надувные матрасы и спальные мешки. Мы их надуем, разложим заднее сиденье и положим на него матрасы. Потом положим спальные мешки, и у нас получатся две удобные кровати! На одной будет спать тетушка, а вы, девочки, вдвоем поместитесь на второй. А мне воздушные матрасы не нужны. Я положу свой спальный мешок прямо на пол палатки. — Казалось, он не объяснял, а задавал вопросы.
— Но я умираю от голода! — заныла Банни. — Я ненавижу тебя, папа! Ты дурак! — Она наклонилась вперед и ударила Куойла по затылку.
— НУ-КА ТИХО! — обрушилась разъяренная тетушка на Банни. — Сядь на свое место, мисс, и не дай бог я еще раз услышу, что ты так разговариваешь с отцом! Я живо надеру тебе задницу! — Тетушка позволила себе разозлиться.
Лицо Банни сложилось в трагическую маску.
— А Петал говорит, что папа дурак. — Она ненавидела их всех.
— Все мы в каких-то вопросах дураки, — спокойно сказал Куойл.
