— Полагаю, это можно устроить, — осторожно произнес Гарвин. — А что это за место?
— Вы когда-нибудь слышали о планете под названием Коанду? — спросил Сунья.
— Нет, — ответил Гарвин. — Хотя это ничего не значит, я ведь не астронавигатор.
Парочка выглядела разочарованной.
— Нам тоже неизвестно ее местоположение, — сказал Фрафас. — Но однажды мы услышали о ней и решили, что должны посвятить жизнь тому, чтобы попасть туда с нашими друзьями.
— Почему это так важно? — спросил Дилл.
— Легенда гласит, — начал Фрафас, — что люди нашей культуры покинули древнюю Землю… вместе со слонами, с которыми они всегда работали, чтобы обрести свой дом на планете, такой же жаркой и покрытой джунглями, как и местность, откуда они пришли. Но там никто не охотился бы на их друзей ради их шкур, бивней или… или просто ради чудовищного удовольствия убить кого-либо больше себя. Рассказывают, что они нашли такой мир и назвали его Коанду. Они осваивали его, стараясь сохранить его в первозданном виде, какой была их родина, пока ее не разорили, и затем отправили экспедиции обратно на Землю, чтобы привезти к ним диких слонов. Потому-то, гласит сказание, слоны столь редки, и встретить их можно разве что в цирках, которые соглашаются работать с нами, да еще кое-где в окрестностях Конфедерации. Таков мир, который мы ищем, как искали до нас наши родители, а до них — их родители.
Дилл собирался, было, ляпнуть очевидное, но вдруг осознал, что он не настолько скотина. Они с Гарвином переглянулись.
— Полагаю, — произнес Гарвин, — вы вели расспросы с момента прибытия на Гримальди?
— Расспрашивали и сверялись со звездными каталогами, — ответил Сунья. — Но безуспешно.
— Все нормально, — влез Дилл, удивив Гарвина и самого себя. — Коанду где-то там… И мы найдем ее или, по крайней мере, выясним, где она находится. Возможно, когда… если… мы доберемся до Центрума, то посмотрим, не сохранились ли исходные записи Конфедерации.
Сунья посмотрел на партнера:
— Видишь? Я знал, что нам повезло, еще когда мы только увидели, как этот корабль спускается с небес.
Янсма и Дилл передали зверей и их погонщиков Лир и направились обратно к кораблю.
— Тебе никто не говорил, что ты сентиментальный олух? — поинтересовался Гарвин.
— А ты, конечно, наоборот? — парировал Бен.
Гарвин и Монтагна наблюдали, как две длинноволосые женщины и длинноволосый мужчина с внушительными усами гарцевали верхом, перекатывались и кувыркались на лошадиных спинах, будто лошади стояли неподвижно, а не текли с плавной грацией, словно молоко, сквозь обручи и вокруг арены.
