— Мы в курсе, — ответил Фрауде. — Мы отслеживаем все передачи.
— Ну и что, черт возьми, нам теперь делать? — спросил Дилл.
— Сделаем новый прыжок, далеко-далеко отсюда. — Гарвин повернул выключатель. — Слушайте. Тут пара отрывков, пойманных коммуникатором патрульного бота. Оба пришли из системы.
Снова заскрипели ржавые петли:
— Часы трапезы для всех граждан классов Зет, Экстанг и Хальд были изменены поправкой к пункту 1.5. К вашему сведению, отсрочка действует четыре смены, затем после дуют штрафные санкции. Далее…
Помехи, затем женский голос произнес:
— Благодаря повышению производительности добро вольного труда выдача таблеток восторга разрешена следующим районам: Альф, Масс…
— Ой-ё-о, — воскликнул Бен Дилл. — Тебе говорят, когда жрать, когда торчать. На что спорим, они сообщают, когда вам в самый раз потрахаться.
— Не думаю, что нам стоит переживать из-за этих людей, — проговорил Фрауде. — По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем готовы вернуться во всеоружии и обсудить данную систему мира, закона и правопорядка.
Трое пилотов «аксаев» сидели у себя в дежурке, ожидая сигнала на обед или очередного вызова.
— Я начинаю думать, — задумчиво произнес Дилл, — что эта вселенная вовсе не такое уж и дружелюбное место.
— А что, она когда-то была другой? — спросила Бурсье. — Или ты невнимательно слушал на уроках начальной астрономии?
— Я не имею в виду черные дыры, временные туннели, призраков, гоблинов и прочую чертовщину, — откликнулся Дилл. — Я про людей. Не говоря уже о том, что нам до сих пор не попалось ничего обнадеживающего.
— Не отчаивайся, — сказал Аликхан. — Ибо я вспоминаю легенду о великом мусфийском воине, который не когда заблудился в нехоженом лесу. Но он продолжал искать разные следы, разные приметы. Он сказал себе, что следует испробовать тысячу тропинок и одна из них приведет к дому.
Дилл задумчиво посмотрел на чужака.
— Будь я проклят. Не думал, что вы, мусфии, способны выдать что-либо ободряющее.
— Я тоже, — вставила Бурсье. — Сколько времени понадобилось этому воину, чтобы добраться до дому?
— «Ему это так и не удалось», — ответил Аликхан. — Эти слова были нацарапаны на коре дерева, под которым он умер с голоду.
