— Но это несправедливо, — запротестовал Эллери. — Ей бы следовало обратиться к священнику. Я еще не решил…
— Зато я решила. С меня довольно.
— С вас — что?
— Довольно. Я прекращаю работу у вас. Найдите кого-нибудь другого для окончания вашей книги. Она все равно никуда не годится.
— Никки! — Эллери поймал ее у двери. — Конечно, вы правы. Книга дрянная. А я пойду на свидание.
— О, роман не так уж плох, Эллери, — смягчилась Никки. — А некоторые страницы, по-моему, просто блестящи…
* * *
Эллери нашел Марту на скамейке в густой тени. Он едва не прошел мимо, так как она была во всем черном, включая вуаль, — как будто специально оделась в тон подступающей тьме.
Когда Эллери сел, она схватила его за руку.
— Вы вся дрожите, Марта. — Эллери подумал, что немного легкомыслия может пойти на пользу. — Подходящая начальная реплика для пьесы.
Он оказался не прав. Марта начала плакать, закрыв лицо руками и отчаянно всхлипывая.
Эллери пришел в ужас. Он огляделся, дабы убедиться, что никто за ними не наблюдает. Но кусты позади их скамейки были неподвижны, а люди на других скамейках не обращали на них внимания. Слезы в Центральном парке не были новостью для влюбленных, пришедших на ночное свидание.
— Простите, Марта. Я очень сожалею. Может, вы расскажете мне, в чем дело? Едва ли все настолько плохо… — Некоторое время Эллери продолжал в том же духе, но Марта плакала все громче.
— Что-нибудь не так, приятель? — пробасила высокая фигура.
— Нет-нет, полицейский. — Эллери говорил достаточно громко, чтобы его слышали сидящие на ближайшей скамейке. — Мы просто репетируем сцену из нашей новой пьесы. — Он опустил поля шляпы.
— Вот как? — Патрульный выпрямился, и головы на соседних скамейках тотчас же повернулись к ним. — И когда же премьера? Я сам завзятый театрал. Мы с женой стараемся не пропускать ни одного нового спектакля, если только хватает на билеты…
— В следующем месяце в «Бродхерсте». Назовите в кассе мое имя. А теперь прошу нас извинить…
— Да, сэр. Но какое имя?
— Альфред Лант,[8] — ответил Эллери.
— Да, сэр! — Полицейский с почтением шагнул назад и сказал Марте: — Доброй ночи, мисс Фонтэнн.[9] — Отдав честь, он двинулся дальше.
— Теперь, Марта… — быстро начал Эллери.
— Через минуту со мной все будет в порядке. Так глупо с моей стороны… Я вовсе не собиралась… — Марта спрятала лицо у него на груди.
— Конечно. — Эллери смущенно озирался. Все наблюдали за «репетицией». — Вы ведь так долго держали это в себе. Так что все вполне естественно. А сейчас возьмите себя в руки и давайте поговорим. — Левая рука Эллери заныла, поскольку Марта прижимала ее к перекладине. Освободив руку, он положил ее поверх спинки скамейки, коснувшись плеч Марты.
