Вдруг что-то с шелестом развернулось над нами, словно упругий воздух наполнял парус. Исчезли только что светившие нам глаза. Померк свет незнакомой планеты. Прихлынула темнота, взревел ветер — вой урагана. Закачались кругом дымные смерчи, все в молниях, в светящейся электричеством бахроме. Пыль шла стеной, кажется, обжигала и царапала нам лица. Сквозь нее, как фонарь, просвечивал белый шар, такой же, как тот, что стоит против нашей палатки. Облако дыма накрыло его, сдвинуло, покатило на скалы.
— Уго!.. — крикнула Лиа.
Мы вскочили на ноги. В темноте, в буре, бушевавшей вокруг, мы не видели Лии, — чувствовали, что она поднялась во весь рост. Еще раз мелькнул перед нами шар, уже не катившийся, — прыгавший с камня на камень, — и картина исчезла.
— Уго!.. — Лиа кинулась к своему шару.
Тундра звенела от ее крика:
— Уго!..
Боль, страх, отчаяние, призыв звучали в этом единственном слове.
Мы стояли растерянные. Второй раз мы слышали голос Лии очень высокий и звонкий. Она бежала, почти не касаясь земли, будто у нее были крылья, и только следы, вспыхивавшие на влажном мху, говорили, как быстро ей надо бежать, чтобы успеть на выручку другу.
Казалось, и шар чувствовал, что надо спешить, — вспыхнул фиолетовым светом, раскрылся навстречу ей. Все остальное произошло мгновенно: раздался громовой гул, шар подпрыгнул на двадцать, на тридцать метров, на секунду повис, — наливаясь голубым ослепительным светом. Вслед ему, со стоном и чавканьем, поднялось из болота длинное металлическое копье маяк, служивший Лие для приземления. Не успели мы моргнуть глазом, — шар и копье скрылись в низких надвинувшихся на тундру тучах.
Четыре дня до очередного сеанса связи минули. Виталий не подошел к передатчику. Не подошел и в следующий вторник. А еще через два дня над тундрой затарахтел вертолет.
— Какого лешего! — ругался летчик, кособоко посадив машину на кочки. — Почему молчали? Травкин разбил кулаки об стол: вызвать!..
Никто из троих пилоту не отвечал. Свертывали палатку, плащи, грузили в кабину рацию…
— Языки проглотили? — не унимался пилот. — Разделает вас начальник, — будьте здоровы!
— Пошел ты!.. — огрызнулся Илья.
Молча сидели в кабине, не глядя в иллюминаторы. Всю ответственность за неудавшийся контакт с планетой гаммы Цефея они взяли на одних себя. Эта ответственность угнетала их. Может быть, не случись с Уго несчастья, все обернулось бы по-другому? А теперь и жертва Ильи оказалась напрасной: память к нему не возвращалась…
