— Ремонтироваться, — сказал пилот. — А то где-нибудь сяду и не поднимусь…
Единственное, что связывало геологов с миром, — рация: два сеанса в неделю, по вторникам и субботам, по полчаса.
Но они не скучали. Они выполняли задание, были молоды и небезразличны друг другу. Брагин вздыхал по Ане, девушке и впрямь недурной по уму и наружности. Аня знала его как хорошего специалиста, бывшего солдата, штурмовавшего гитлеровский рейхстаг, и вообще парня решительного, но не давала ему повода для лишних вздохов.
Виталий Сиг был книгочеем и немножечко фантазером: в его рюкзаке номера «Boкpyг света», томик Алексея Толстого, другие книги. Он любил рассказывать о прочитанном, безбожно перевирал при этом, и если его уличали в искажении сюжета, никогда не огорчался.
— Так мне кажется лучше… — говорил он.
За книжки его прозвали на базе мечтателем и подтрунивают над ним. Только Аня в этом ничего смешного не видит.
— Сегодня мечтатель — завтра писатель, — защищает она Виталия. Но Аня в геологической партии — меньшинство.
Когда Виталия с Аней и Брагиным назначили на север Таймыра, в экспедицию, уже в то время казавшуюся необычной, кто-то пожелал ему в шутку:
— Ждем от тебя романа.
— Фантастического… — поддакнул Владимир Башин, главный радист.
Башин хорошо знал Виталия: оба они связисты, вместе учились в институте. Виталий и там увлекался фантастикой. «Лучше займись перуанской музыкой, филателией, — говорил ему Башин, — только не трать время на мыльные пузыри!..»
Теперь он не прочь высмеять Виталия по рации. Когда в конце получаса остается время, Башин спрашивает:
— Что читаешь?
— «Аэлиту», — отвечает Виталий.
— Аэлита, Лолита, Эдита… — начинал подбирать Владимир. — Прощай! — Нажимал на ключ, бесконечно растягивая тире, что означало решительное неодобрение.
— Никакой Америки мы тут не откроем! Десятый день хлюпаем по лужам, пугаем уток…
Илья с размахом протянул дратву, налег на шило. Это была вторая латка на сапоге. Что ни скажи, а сапожки на этот раз ему попались — дрянь.
— Аномалия прощупывалась здесь, — возразила Аня, склоняясь над картой.
— Чертомалия… — выругался Илья, ткнувший шилом мимо подошвы, в палец. — Ты называешь это аномалией?
— Пусть необычайной — пучок, луч… Главное, объяснить что это?
Вопрос в сотый раз повисал в воздухе.
— Может, случайность? — откликнулся Виталий.
Все предположения, какие можно было высказать, были высказаны давно.
— Случайность бывает раз, — оторвалась от карты Аня, — а это произошло два раза.
