– Да, – горячим шепотом отвечал второй голос. Змееслав узнал воеводу Хандагора. – Сбили из катапулей, только чешуя брызнула. Ночью сегодня… Они, вишь, думали, что в темноте их в небе не увидит никто, хотели проскочить, ан нет, не вышло!
У Змееслава потемнело в глазах. Он пошатнулся, оперся рукой о стену. «Так вот почему Искандер кипятком ссал», мелькнуло у старшего химмельриттера.
Оинисим неприятно рассмеялся:
– Мы видим ночью лучше, чем днем. Уж это-то могли бы выяснить, прежде чем соваться в наш лес.
Змееслав задыхался. Перед его внутренним взором мелькали лица шестерых химмельриттеров, полетевших на север.
Малыш Гуннар…
Весельчак Лодур…
Молчаливый Вольфганг…
Неотразимая Брунгильда…
Симон и Петер, новички, которых он почти не знал…
– Но как они могут, – сказал Хандагор. – Неужели они не понимают? Один-то из них человек, им только дай что-нибудь поджечь, но у второго и глаза наши.
– Нет, он не темный эльф, – перебил посадника Оинисим. – Я весь вечер его ауру пытался прочесть. Он не человек, не эльф, а вообще неизвестно что.
– Но старший-то над ними точно эльф, – не сдавался Хандагор.
– Да какой он эльф, – сказал Оинисим презрительно. – Ты цацку у него на руке видел? Полукровка он, Разрушитель проклятый. Они еще когда к нашему лесу подбирались. Насилу королева Ниматэ уговорила их, даже собственного мужа выдала, лишь бы лес спасти… Я этому Смиславу денег ведь предложил. Что ему стоило сказать, что у драконов какой-нибудь насморк открылся? От нашего снега? Нет, отказался. Сидел, глазами мыргал, и все в свою дуду – я, дескать, подчиняюсь приказам только Первого Химмельриттера. Я ему – и твоего первого золотом осыплю, только уйдите, ради всех богов. А он только засмеялся в ответ.
– Сволочь…
– Не то слово, – согласился голова. – Пойдем в дом, гонца с такой приятной вестью от души попотчевать надобно. Старое миасское открою.
Заскрипел снег. Оинисим и Хандагор взошли на крыльцо. Змееслав онемел, увидев, что их лица испещрены черными язвами. Воевода и посадник тоже не были готовы к этой встрече. На их лицах, сменяя друг друга как картинки в волшебном фонаре, промелькнули страх, ненависть и фальшивое благодушие.
Что Змееслав мог сказать этим эльфам? Что Разрушитель Игнат создал гросайдечей вовсе не для того, чтобы уничтожить их родину, а для воздушного патрулирования границ Драконьей Пустоши? Что Черное Пламя сейчас сидит перед входом в Инкубатор, храмом химмельриттеров? Что император Мандры время от времени постукивает хвостом по крыше, отчего храм трещит по швам, и играючи царапает стены? Разрушитель Игнат создал Инкубатор и насытил здание своей магией, и там – и только там – из обычного драконьего яйца вылуплялись четыре гросайдечи. Отец Змееслава давно покинул Цитадель Воздушных Ящериц, и в случае разрушения Инкубатора некому было бы восстановить храм. А на настоящих драконах химмельритеры ездить не смогли бы. Боремия снова превратилась бы в выжженную, безлюдную местность.
