Бухгалтер, отставной чиновник, угрюмый болезненный человек, оставивший службу, как принято выражаться — «по неприятности», неопределённо мычал.
Он не особенно одобрял оппозиционный дух, овладевший за последнее время газетой, и к Карновскому относился с инстинктивным почтением.
— Орешек… — бурчал бухгалтер, наклеивая бандероли на ожидавшую отправки корреспонденцию. — Ваши-то орешки господин Карновский очень скоро раскусит. И не поперхнётся даже. А вот если уж он вам орех поднесёт, так, пожалуй, и зубы поломаете.
— Не те времена нынче! — либеральничал Кузьмич. — Нынче нам рот не заткнёшь. Нынче с нами считаются.
— Считаются? А между прочим, господин Карновский у его превосходительства, господина губернатора, запросто бывает. Их папенька-то с губернатором вместе учились… И губернаторшу они не иначе как «матант» называют… Это понимать надо!
— Ничего! Нынче не те времена!
— Не те-то, не те… А колупнёт губернатор пальцем, глядь, мы без розницы месяца на три сядем, а то и совсем прикроет на время.
— Общественное мнение…
Старик чиновник поворачивался к Кузьмичу и долго укоризненно смотрел ему в лицо.
— Общественное мнение!.. — выпускал он наконец саркастически. — Эх, Иван Кузьмич! Погляжу я на вас, и… даже жалость берёт. Умнейшая голова, экое дело из ничего создали, а протянул вам какой-нибудь учителишка Волынцев свою руку — и рука-то в чернилах, — вы и слюни распустили, и затмение на вас нашло… Ну мыслимо ли дело господина Карновского с нашим редактором сравнивать? — бухгалтер с ненавистью кивал в сторону пустующего по утрам кресла Волынцева. — Посудите вы сами. Тот из себя красавец, образован, миллионами ворочает, с губернатором свой, а голова?.. — Бухгалтер набожно складывал руки. — Боже ж ты мой! Такую бы голову да на казённую службу да чтобы правитель канцелярии у него, как следует, был, знающий… Да у него я согласен пять лет без жалованья служить. Ей-Богу! Ведь это кто? Премьер-министр, вот кто!..
— Ну, нынче насчёт таких министров слабо! — возражал Кузьмич, однако не с прежней твёрдостью. — Нынче интеллигенция…
Бухгалтер махал руками.
— Да нам-то до неё с вами какое дело? Иван Кузьмич! Буду я, при всём моём уважении, говорить вам откровенно, а вы на меня не обижайтесь. Не интеллигенция тут, батюшка мой, а учителя свояченица, поляка этого. Вот что! И что же вы думаете, вами она интересуется? Вам она улыбнётся либо ручку пожмёт — вы в «листке» прокламации печатать готовы, а она небойсь сама же над вами смеётся… Не вы ей нужны, а «листок» ваш! Да и не ей, а вон… нищему профессору! — кивал бухгалтер на редакторский стол. — Общественное мнение… а на штанах заплатка не держится… Химик несчастный! Хоть бы ему ваша интеллигенция на общественный счёт штаны бы купила новые… С миру по нитке…
