— Не к чему… Значки по всему участку?..
— Так точно. Мы Петру Петровичу всё подробным порядком обсказали.
— Ну и слава Богу. Заявку я по вашим словам послал, дополнить завтра успею.
Карновский обтряхнул выпачканный бурой землею костюм и при помощи старателей вылез из ямы.
— Пётр Петрович! Что ж ты застрял? — окликнул он приятеля.
Тот на самом дне ямы, нагнувшись, с интересом что-то исследовал, крутя фонарём с разных сторон. На окрик Карновского он ответил не сразу.
— Вячеслав! Слезь-ка сюда! — позвал он в свою очередь, не вылезая из ямы.
— В чём дело?
Звягинцев постучал пальцем по концу полуистлевшего бревна, выглядывавшего из земли.
— Что ты на это скажешь?
Карновский нагнулся и увидал, что толщу бревна пронизывает толстый дюймовый, источенный ржавчиной, но, несомненно, железный болт. Видны были нарезы и широкая четырёхгранная шляпка. Сбоку болталась так же проржавевшая насквозь железная скоба, которой скрепляют по углам срубы.
Карновский молча, с удивлением разглядывал эти несомненные следы человеческих рук, обнаруженные здесь, на глубине нескольких футов, в одном из наиболее глухих участков тайги.
— Знаешь что… — задумчиво выронил Звягинцев. — Начинаю я теперь припоминать. Как раз, должно быть, мне про это место рассказывали… Был здесь, говорят, лет тридцать назад постоя…
Железные пальцы сжали внезапно локоть Звягинцева.
— Ни е-ди-но-го звука!.. — услышал он сдавленный, придушенный шёпот Карновского.
Ещё в то время, как город впервые связали с железнодорожным центром при помощи шоссейного тракта и по реке бойко забегали пароходы местных предпринимателей, владелец одного из писчебумажных магазинов, некто Гельбталь, возбудил ходатайство о разрешении ему издавать местный «листок».
Иван Кузьмич Гельбталь, обрусевший эстонец, попал в город грудным ребёнком и на глазах у сограждан прошёл все жизненные этапы, начав с типографского мальчишки и кончив владельцем типографии и магазина. В качестве аборигена, издатель был утверждён в своём звании без особой волокиты, и обитатели города с гордостью стали разворачивать по утрам, три раза в неделю, собственную газету.
Надо отдать должное предприимчивости издателя. Крахмалу он не жалел, и обыватели, получавшие столичные газеты, таких, впрочем, было немного, не раз с изумлением обнаруживали, как сенсационное сообщение столичной газеты воскресало на страницах «Кузьмичёвс-кого органа» спустя две-три недели под заголовком «Новости дня»: «По полученным нами сведениям, только что…» и так далее.
