— Довольно ли ваше графство празднеством? — спросила она негромко, приблизившись к Хелен. — Все ли кланялись с должной почтительностью?
— Ведите себя прилично, Барбара, — с притворной строгостью нахмурилась Хелен, но тут же улыбнулась.
— Не могу. Я должна поддерживать свою репутацию. — Барбара приняла от Миранды порцию и с жадностью набросилась на торт. — Знаете, ваша стройность, — продолжила она, — вы должны хотя бы попытаться выглядеть толстой, как все мы. Вы никогда не пробовали надевать что-нибудь в горизонтальную полоску?
— Хм, постойте-ка, я как раз купила обои для гостевой комнаты, — задумчиво ответила Хелен. — Они в вертикальную полоску, но можно носить их боком.
— Вы обязаны сделать это ради своих подруг по половой принадлежности. Если хотя бы одна женщина поддерживает нормальный вес, остальные начинают казаться похожими на слоних.
— Боюсь, недолго мне осталось поддерживать этот вес, — заметила Хелен.
— Ну, я не стала бы заключать пари на…
Тут до Барбары дошло, на что намекает Хелен, и она с удивлением уставилась на собеседницу. А на лице Хелен заиграла несвойственная ей застенчивая полуулыбка.
— Вот те на! — воскликнула Барбара. — Хелен, вы в самом деле… Вы и инспектор? Черт. Да это просто здорово, Хелен! — Она посмотрела через комнату на Линли, который, склонив белокурую голову, слушал, что втолковывает ему Ангус Макферсон. — Инспектор ничего не говорил.
— Мы узнали всего пару дней назад. И пока еще никому не говорили. Нам кажется, так будет лучше.
— А-а. Понятно. Угу, — согласилась Барбара, не очень представляя себе, как относиться к тому, в чем призналась ей Хелен Линли. Внезапно ее окатила волна тепла, в горле образовался комок. — Черт! Надо же! Не волнуйтесь. Буду молчать, как мумия, пока не позволите мне говорить.
Они переглянулись и засмеялись.
В это время из кухни в столовую вдоль стены прокралась нанятая на вечер официантка с беспроводным телефоном в руке.
— Суперинтенданта просят к телефону, — объявила она извиняющимся тоном и добавила: — Прошу прощения.
Как будто действительно могла как-то воспрепятствовать этому.
— Должно быть, неприятности, — пророкотал Ангус Макферсон, и одновременно с ним Фрэнсис Уэбберли воскликнула:
— В такой час? Малькольм, силы небесные… Ты же не можешь…
Гости сочувственно загудели. Они все, из первых или из вторых рук, знали, что означал звонок посреди ночи. Знал это и Уэбберли. Он сказал:
— Ничего не попишешь, Фрэн, — и, прежде чем направиться в кабинет, похлопал жену по руке.
