По окончании лечебной процедуры миссис Фогарти заявила, что она чувствует себя просто другим человеком, и решила часок отдохнуть. Салли уселась рядом с ней, и хозяйка Фогарти принялась рассказывать о том, как трудно доставать провизию на приисках; овощей и фруктов почти нет, в ее распоряжении зачастую имеются только консервы да солонина. А свежее мясо и часу не пролежит в такую жару. Для охлаждения не хватает воды, и потом эти мухи — просто ужас! Кладут яйца даже в масло, если забудешь накрыть.
От пищи миссис Фогарти перешла к разговорам о женщинах, живших на приисках: она рассказывала о состояниях, нажитых девушками-официантками в барах, где старатели, которым повезло, задаривали их золотом за прошлые или будущие услуги по любовной части. К порядочным женщинам мужчины здесь относятся с уважением, но они так стосковались по женской близости, что просто голову теряют, если какая-нибудь особа обнадежит их на этот счет. Всего несколько дней назад во дворе гостиницы двое парней подрались из-за официантки; а одна женщина — подумать только! — позволила разыграть дочь в карты во время попойки. На Рю-де-Линдсей то и дело происходят скандалы.
— Рю-де-Линдсей? — Салли очень удивилась, почему у этой улицы в Кулгарди французское название.
— А это потому, что там веселый дом, его содержит женщина, которую все называют «мадам Марсель», — пояснила миссис Фогарти. — У нее есть две-три француженки. А в других домах все больше китаянки да японки.
Салли понимала, что за всем этим крылось дружеское предостережение. Последним жестом доверия и благоволения явилось то, что миссис Фогарти показала синие узлы распухших вен на своих ляжках.
— Но это ужасно, так мучиться, — воскликнула Салли, — и притом быть весь день на ногах!
— Пока терпится терплю, детка, — весело отозвалась миссис Фогарти, — а какой смысл тревожиться о том, что будет после?
Она с трудом поднялась на ноги и босиком зашлепала по кухне, собирая ужин.
— Пока я здесь, я буду помогать вам, — сказала Салли. — Это и мне поможет, по крайней мере я буду меньше волноваться о Моррисе.
— Назначьте сами, какое хотите жалованье, — предложила обрадованная хозяйка.
— Жалованье? — тонкие брови Салли дрогнули, и она улыбнулась, словно подобная мысль ей и в голову не приходила. — Об этом мы успеем поговорить, — бросила она словно мимоходом. — Покажите мне, где у вас что стоит, и я буду накрывать столы к чаю.
Она знала, что на приисках ужин зовется «чаем».
