Надо отдать справедливость Морри — он тоже держался стойко. У него, как и у всех новичков, кожа была обожжена солнцем, ноги стерты до крови, руки в волдырях. Но, претерпев первые испытания, Морри перестал охать и, видимо, решил не унывать. Жизнь золотоискателя давалась ему не легко. У этого изнеженного, рыхлого, близорукого барина вечно ломило спину, или болел живот, или еще что-нибудь; Динни говорил, что никогда не видел человека, у которого было бы столько всевозможных хворей, как у Морриса. Но Морри научился не жаловаться, твердо решив доказать, что и у него есть характер. И он доказал это, хотя его кровь чуть не закипала в жилах от зноя, а гладкое полное лицо стало цвета сырой ветчины и заросло грубой щетиной.
Раньше Морри никогда бы не позволил себе ходить небритым и немытым. Он жестоко страдал от грязи; но вода была слишком большой роскошью, чтобы тратить ее на умывание, бритье или стирку. Все, что человек мог себе позволить, — это обтереть лицо и руки влажной, а то и сухой тряпкой. Постепенно Морри привык к грязи и к мухам, которые носились роями даже в шахтах, оставляя в складках его фланелевой рубашки ползающих личинок. Но это было ничто в сравнении с теми муками, которые он испытал, когда заболел местной болезнью «барку». Его спина, руки и ноги покрылись огромными болячками, губы потрескались и кровоточили.
Динни и Олф заставили его бросить на время работу. Они перевязывали его, лечили различными солями и лимонным соком, когда удавалось его достать. Морри уже привык работать под землей, и теперь он страдал от безделья сильнее, чем когда отгребал отвал или, обливаясь потом, продувал золотой песок в лучах палящего солнца.
Казалось, он боится, что товарищи обманут его; найдут богатую жилу и заберут все себе. Динни подшучивал над его страхом упустить добычу, хотя не позволял себе и мысли, чтобы Морри заподозрил их в таком предательстве.
Старатели на приисках сурово карали малейшее нарушение неписаного закона, который запрещал обманывать товарищей. Кодекс морали строжайше соблюдался; самыми тяжкими преступлениями считалось утаить или украсть золото у товарища и предать общие интересы золотоискателей.
Время от времени происходили собрания всех рудокопов и старателей, если случались споры об участке или драки между товарищами. Чтобы созвать всех старателей, обычно били в жестяной таз, и каждый, услышав этот сигнал, считал своим долгом бросить любое дело и поспешить на сборище.
