Все эти декреты готовили почву для создания такой академической среды, которая отнеслась бы с большим сочувствием к притязаниям власти на управление высшей школой. Однако этот расчет оправдался далеко не во всем. Особенно показательным был результат зачисления в студенты всех желающих невзирая на уровень подготовки. В университет было принято колоссальное количество студентов. Если в 1917 году в Московском университете обучалось около 7 тысяч человек, то 2 года спустя их стало почти 23 тысячи. Лекции читались в 2—3 смены, зачастую в коридорах, на лестницах. При этом среди «вновь испеченных» студентов немало было людей неграмотных, не получивших даже начального образования, но уверенных в том, что они могут взять высшую науку «нутром». Дабы как-то исправить это положение, постановлением Наркомата просвещения при университете был организован рабочий факультет, где в полной мере реализовывался классовый принцип формирования нового студенчества. «Так как при приеме на рабфак в первые годы его существования учебная подготовка часто принималась во внимание в меньшей степени, чем социальное положение и общественно-революционные заслуги поступающих, то среди учащихся сплошь да рядом оказывались люди, едва умеющие читать, писать и считать, но зато вполне развитые, а в отдельных случаях годные даже и в высшую школу». Эта цитата из книги о Московском университете, изданной в 1927 году, дает представление о том, что из себя представлял рабфак. Бывший декан физико-математического факультета В.В. Стратонов позднее вспоминал: «Рабфаковцы силой захватывали понравившиеся им аудитории, не считаясь ни со своей фактической потребностью, ни с тем, что таким произволом нарушалось – а иногда делалось и вовсе невозможным – правильное преподавание на основном факультете. Под натиском этой самовольной молодежи профессорам приходилось кочевать из аудитории в аудиторию, иногда из здания в здание…»
Перевыборы профессорско-преподавательского состава также не достигли того результата, на который рассчитывала новая власть. Профессор М.М. Новиков, избранный ректором в 1919 году, уже находясь в эмиграции, писал: «…никто из профессоров, кроме коммуниста профессора астрономии Штернберга, не был забаллотирован, никто из молодых не покусился занять место своего учителя или старшего коллеги…»
В июле 1918 года с фронтона университетского здания была снята надпись «Императорский университет» – таковым он перестал быть еще в феврале 1917 года, когда главному учебному заведению страны было присвоено имя «Московский университет». После Октябрьской революции вуз стал называться «1-й Московский государственный университет».
