Вокруг Света 2005 № 02 (2773) | страница 25

А в Кашгаре, докуда вьется немецкого качества автобан, – своя песня. Ни в Новом, ни в Старом городе (переход из одного в другой маркирует одна из крупнейших китайских мечетей, ИдКа) невозможно отделаться от ближневосточных ароматов, в диапазоне от розового масла до мочи. Кругом публика в чалмах, бойкая торговля, в ходе которой цена сбивается в десяток раз, интернациональный гам и толкотня, но завернешь за какой-нибудь угол, возле которого выросла в твой рост куча мусора… А там – школа. А во дворе школы – настоящая пионерская линейка, с поднятием звездно-красного знамени, с горнами, со взволнованными маршами, с «кричалками», в которых слышно слово «Мао».

Или в другом закоулке – пошивочная мастерская делит помещение со стоматологическим кабинетом. В витрине выставлены правдоподобный макет челюсти и зубные протезы… Вообще, дантистов в Кашгаре так же много, как гробовщиков в городе N из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова. Меня даже осенило, почему – все дело в уйгурском хлебе. Его пекут таким образом, что он изначально черств, зато хранится месяцами, чем и знаменит.

«Не был ли Тамерлан великим дезинфектором? Он разрушил много городов. Мы знаем, что значит разрушить глиняные городки, полные всякой заразы. Вот мы проехали двенадцать городов. Что можно сделать с ними? Для народного блага их нужно сжечь и рядом распланировать новые селения. Пока догнивают старые, трудно заставить людей обратиться к новым местам».

(Н.К. Рерих. «Алтай – Гималаи».)

Из всех земель, какие преодолела на своем пути наша экспедиция, Синьцзян-Уйгурия в наибольшей степени угрожает человеческому желудку и вообще здоровью. Столкнувшись с последствиями некачественной пищи, мы заправлялись перед каждой трапезой фесталом, протирали руки спиртовыми салфетками, всюду носили свою посуду и головки чеснока. В гостинице последнего перед новым горным хребтом города Яркенд незнакомые нам насекомые сновали по кроватям, так что мы почли за благо устроиться в спальных мешках. Но все это нас закалило: к моменту приезда в Тибет мы уже свыклись с тем, что здесь принято готовить еду руками, одновременно подкидывая ими биологическое топливо в печку, и с прочими экстравагантными правилами такого рода.

После Яркенда китайские сопровождающие запретили даже вынимать фотоаппараты и видеокамеры из сумок. Мы въезжали на спорную с Пакистаном территорию, которая в любой момент может перейти из рук в руки. Сейчас ее оккупируют китайцы, и одно из их суровых требований к проезжающим иностранцам (таковых вообще крайне мало – разрешение получить сверхтрудно) поставило экспедицию под настоящую угрозу. Дело в том, что назад поворачивать отсюда ни при каких условиях нельзя – не выпустят. Пропуска четко обозначают точки въезда и выезда. А между ними – высокогорное бездорожье. Маршрут вначале взмывает от 300-километров до 5 000 над уровнем моря, и этот последний показатель держится на протяжении 800 км. Горная болезнь в разной степени напала на каждого из нас, были попытки от отчаяния и в панике броситься в пропасть, но об этом умолчу. Все обошлось…