Вокруг Света 2003 № 10 (2757) | страница 21

Покупки Самые колоритные местные изделия – пушистые, окрашенные в натуральные цвета шерстяные одеяла и пальто, жакеты, шарфы, шапки и варежки. В качестве сувениров очень популярны покрытые глазурью керамические осколки, которые эффектно дополняет застывшая лава.

Новое имя, присвоенное городу на Неве в 1926 году, не сразу стало для него родным. Но в полные трагизма месяцы блокады слово «Ленинград» стало не только неотъемлемой частью жизни горожан, но и синонимом беспримерного мужества и стойкости. Хотя послевоенное будущее города оказалось далеко не безоблачным. Слишком уж сильным стало блокадное братство ленинградцев… На этот раз мы увидим Ленинград 1930 – 1940-х годов глазами поэтессы Ольги Берггольц. Юбилейный проект «Санкт-Петербург. 1703—2003» наш журнал осуществляет совместно с Международным благотворительным фондом имени Д.С. Лихачева.

Хрупкая девушка, почти подросток, в кожаной куртке и красной косынке, из-под которой выбивалась золотисто-льняная прядка волос, стояла перед четырехэтажным, весьма аскетичного вида домом. Убогость его фасада слегка скрашивалась массой хоть и крохотных, но высоких железных балкончиков, напоминающих клетки. Но девушка была совершенно счастлива. В руках у нее – связка книг и небольшой фанерный чемоданчик.

Cюжет как будто просился на полотно К. Петрова-Водкина… При известной доле фантазии этой картине можно было даже дать название, например такое. «Вселение молодой поэтессы в „дом-коммуну“. Ведь эту реальную ситуацию в начале 1930-х годов вполне могли наблюдать жители одной из центральных улиц города – улицы Рубинштейна, и ныне соединяющей знаменитые питерские Пять углов и Невский проспект. Перед революцией она, именовавшаяся тогда Троицкой, застраивалась весьма приличными доходными домами, да и в годы НЭПа здесь продолжал царить буржуазный петербургский дух. Неподалеку размещались булочная-кондитерская Филиппова, знаменитый ресторан Палкина и Владимирский игорный клуб, и их завсегдатаи, как и в прежние времена, частенько нанимали на углу Невского и Троицкой извозчиков-лихачей, горделиво восседавших в колясках на резиновых рессорах.

Словом, обыватели здешних мест даже после переименования в 1924-м Петрограда в Ленинград по-прежнему продолжали ощущать себя питерцами.

…Но вот в 1929 году все изменилось. Поначалу старинная улица получила новое имя – Рубинштейна. Определенная логика в данном случае была – в конце XIX века в доме № 38 действительно жил создатель оперы «Демон» композитор Антон Рубинштейн. Однако дальнейшие события стали развиваться стремительно и совсем в ином направлении… В историческом центре бывшей столицы, неподалеку от Невского проспекта, по проекту архитектора А.А. Оля в рекордно короткие сроки было возведено здание-символ. В документах постройка фигурировала как «дом-коммуна инженеров и писателей». К числу последних относилась и наша героиня – молодая поэтесса Ольга Берггольц. Коммуны в городе на Неве существовали и в годы НЭПа, но тогда они были, скорее, идеей. Городские власти пока еще придерживались той точки зрения, что в зданиях привычной планировки новый коммунистический быт не построишь. Но на рубеже 1920-х и 1930-х коммуны стали архитектурной реальностью. Строящийся социализм наконец получил возможность оставить свой след на исторически сложившемся пространстве. И сделано это было в манере конструктивизма. Вначале конструктивистские строения появились на городских окраинах. Большинство архитекторов, работавших в русле этой новой манеры, понимало под домом-коммуной цельный архитектурный объем, в котором были объединены индивидуальные квартиры и коммунальные учреждения: столовые, детские сады, спортивные залы. По такому принципу в городе были спроектированы и возведены, в частности на Выборгской стороне, Бабуринский, Батенский и Кондратьевский жилмассивы. И дело это казалось Ольге Берггольц в высшей степени увлекательным и своевременным.