По прибытии в гостиницу «Шератон» Тараса, несшего под мышкой коробку с 24 банками пива, остановили бдительные блюстители мусульманской нравственности, которые объявили ему, что не могут пропустить в отель человека с таким количеством алкоголя. Это, мол, претит им, правоверным, так что необходимо сдать упаковку в комнату хранения багажа, а затем по мере надобности брать по одной-две баночки с собой. Ругая дурных египтян на чем свет стоит, Тарас рассовал по сумкам пять банок, а остальное сдал под охрану. Справедливости ради, надо отметить, что впоследствии его исправно пускали в комнатку и даже давали вынести не две, а три банки, особенно если он шел не в номер, а на пляж. Кстати, по зрелому размышлению, Алексеич пришел к выводу, что этот трюк, как и остальные весьма вольно трактуемые и обходимые за конвертируемую валюту правила и законы, имеет чисто экономическую подоплеку: администрации гораздо выгоднее продать туристу пиво в гостиничном магазине, баре или мини-баре в номере (везде с разной, иногда весьма чувствительной, наценкой), чем позволить ему потреблять купленное где-то в другом месте. Кстати, самого Алексеича, тащившего четыре литровых бутыли виски, египтяне приветствовали уважительно, почтительно предлагали помощь и уж вовсе не допускали нетактичных намеков относительно того, что он несет с собой слишком много алкоголя. Скорее всего, это опять была дань гигантским размерам нашего друга, которые не оставляли сомнения, что такое количество спиртного – его чуть ли не ежедневная норма. Кстати, гостиничные служители попали в точку: отмечая приезд, Тарас с Алексеичем, сидя на балконе, слушая шум моря и даже покуривая сигары, неторопливо выпили три с половиной литра, после чего отправились почивать, а наутро даже успели на завтрак.
Скажу честно, моим друзьям очень повезло с отелем, а точнее, с контингентом, который в нем проживал. Дело в том, что среди тысячи постояльцев гостиницы «Шератон» наших соотечественников оказалось всего-навсего восемь человек. Оставшуюся после Тараса и Алексеича шестерку составляли три пары: бабушка с внучкой, девушка спортивного сложения, как выяснилось, стриптизерша, отдыхавшая вместе со своим «другом», и супружеская пара средних лет. Еще одну пару гипотетически могли составить мы с Ирой, но тогда, в 2000 году, мы еще даже не были знакомы. Стриптизерша, принципиально загоравшая topless, благо формы позволяли, отличалась и тем, что ее трусики-стринги как-то совершенно затерялись в глубине рельефной попки. Алексеич со свойственным ему юмором назвал эту картину popless, а Тарас произнес свою знаменитую фразу о том, что раньше, чтобы увидеть женскую попку, надо было снять трусы, а сейчас, чтобы увидеть трусы, нужно раздвинуть эту самую попку. Не осталась в стороне и бабушка, которая каждый день задавала один и тот же вопрос: «А что, Наташенька, вы опять без трусиков загораете?» Стриптизерша морщилась, доставала откуда-то из района заднепроходного отверстия тоненькую веревочку, оттягивала ее и говорила: «Да нет, вот же они!» Все понимающе улыбались, включая ни черта не понимавших в диалоге иностранцев, в основном из Германии и Италии.
