А когда два немецких государства слились в экстазе, мы стали ездить не по воинским частям, а по местам дислокации наибольшего количества российских эмигрантов. Ну а поскольку эти гастроли устраивали также наши «бывшие», то экономилось на всем. Например, мы приехали на поезде не в Германию, а в Прагу, где целый день болтались по городу. Больше всего нас с Маргулисом поразили не красоты Вацлавской площади и не местные соборы, а то, что в здании вокзала оказался настоящий душ, которым мы с огромным удовольствием воспользовались. Думаю, не у меня одного после суток пути даже в хорошем железнодорожном вагоне возникало отчаянное желание помыться. Ну, так вот, мы это желание смогли исполнить.
Вечером за нами приехали наши «встречающие», погрузили нас в «форд транзит» и повезли в Германию. Гастролировали мы в основном на Западе. Концерты проходили в очень интересном, как сейчас любят говорить, формате. В арендованных залах не было никаких сидячих мест. Только «стоячка». Зато по всему периметру располагались барные стойки. Чтобы никаких очередей не появлялось, а съели и выпили зрители как можно больше, было их штук по десять. Так что к концу концерта народ уже «нагружался» довольно основательно. И еще одна любопытная традиция, которая имела место лишь в Германии и Израиле. Прямо во время исполнения песни какие-то опездолы регулярно запрыгивали на сцену, принимали «героические» позы и фотографировались на нашем фоне. Однажды один хрен ухватился в порыве единения за Кутикова и чуть не рухнул вместе с ним в зал. Но обошлось. Я до сих пор ломаю голову над тем, почему такое выражение эмоций было в чинной Германии, а не где-то в Африке. Там люди просто выпрыгивали из толпы – «кто выше». За что и получали дубинками от полицейских.
Один из ребят, что возили нас по Германии, уже давно и плотно там осевший, познакомил меня со своим другом, который оказался владельцем музыкального магазина. Как-то раз он услышал, что я хочу приобрести себе новые клавишные, и, как любой негоциант, загорелся идеей, что я должен приобрести их именно у него. При этом пообещал большую скидку. Так что когда мы вернулись в очередной «дорф» (кстати, меня всегда удивляло, что у многих городов в Германии названия кончаются на «дорф», что, собственно, переводится как «деревня», например, Дюссельдорф»), где и располагался упомянутый магазин, я отправился в шопинг. Стал выбирать себе инструмент, прослушивая звучание нескольких аппаратов. Играю себе, смотрю, хозяин, занимавшийся своими делами, подошел, стал прислушиваться, а потом начал о чем-то оживленно беседовать с нашим переводчиком. Из его речи выяснилось, что он не представлял, что его инструменты могут так здорово звучать, и хотел бы принять меня на работу с полной легализацией и хорошей зарплатой (а предлагаемые пять тысяч марок в месяц считались в Германии очень приличными деньгами). Несмотря на то, что мы тогда еще не были избалованы сверхвысокими гонорарами, я отказался, сказав, что мне рановато переходить на «тренерскую работу». Кстати, сделал, по-моему, совершенно правильно.
