Как далеко он мог уйти?
Три дня назад, у истоков Чуни, он взял немного левее, надеясь сократить дорогу к Кривому Турсену, и, значит, все эти дни шел совсем не в ту сторону.
Спустившись на землю, он постарался собраться с мыслями.
Что делать? Вернуться назад к истокам Чуни и уже оттуда взять правильное направление? Но сможет ли он сейчас это сделать? Он посмотрел на обвислые бока оленя, на исхудалое лицо сына, потом перевел взгляд на поклажу. Бросить? Оленя заколоть, а мальчика нести на плечах? Нет, это невозможно. При мысли, что он должен идти по своему следу, ночевать на старых стоянках, и наконец… Снова тревожные ночи, тайные, неотступные и беспокойные мысли… По ночам уже чувствуется веяние холодной зимы, а у него осталась еще почти неделя пути по Тунгуске.
Перед тем как тронуться в дорогу, он взял в руки ружье и проверил его с особой тщательностью. Единственный заряд из крупной медвежьей картечи был туго забит в ствол. Сколько раз он хотел его разрядить в неожиданно выскочившего сохача или пугливую кабаргу, но всякий раз опускал вскинутое ружье. Кто знает, что ждет впереди? Путь еще так далек. Он тронул оленя и начал осторожный спуск по каменистой осыпи. Прямо перед ним был обломок неведомо откуда скатившейся скалы и сразу за ней глубокая промоина (след весенних вод), она исчезала в молодой поросли пихтача.
Вскоре путники достигли этой чащи. Охотник завел оленя под раскидистые ветви кедра, скинул с себя всю поклажу. При нем остались только фузея и нож, который он взял лезвием в зубы. Бесшумно, большими прыжками он бросился к промоине, узкой лентой поднимающейся кверху. Осмотрелся. Нет, оттуда сверху нельзя было его заметить. Тогда, цепляясь за каждую неровность, за редкие кусты и просто за сухие корни, он начал осторожно подниматься на косогор. Ноги вязли в густой грязи. Он ободрал себе руки, но не замечал этого. С того места, откуда он выглянул, был хорошо виден высокий кедр, с которого он сделал свое печальное открытие. Около кедра, плотно прижавшись всем телом, почти сливаясь с ним, стоял косматый человек и настороженно смотрел вниз.
Как только охотник заметил незнакомца, он тотчас успокоился.
Охотник знал теперь, как поступить. Это был Он. Тот самый, который ночами, как призрак, подбирался к костру, и его холодные прозрачные глаза заставляли вдруг просыпаться среди ночи. Это под его пристальным взглядом охотник вдруг останавливался с занесенным топором и начинал тревожно осматриваться. И, возможно, тогда, в ту темную ночь, он подобрался к его костру и… взял припас.
