— Вот что получилось с радикалом «В» в присутствии нейтралита. Взрывчатое вещество в десятки раз сильнее нитроглицерина. Поистине это было страшное открытие.
Ты не знаешь, Коля — с жаром говорил Кручинин, — сколько я провел бессонных ночей, стараясь как можно больше узнать о нейтралите. Я снова взялся за кристаллизацию алмаза, и тогда меня осенила мысль. Подвергая углерод высокому давлению, я поместил вместе с ним несколько пылинок нейтралита. Получилось нечто неожиданное. Углерод в течение нескольких часов выкристаллизировался в крупные алмазы. Я получил искусственный алмаз величиной с куриное яйцо. Он был не совсем полноценен, так как имел пустоты и грязный цвет, но это объяснялось посторонними примесями в углероде.
В этих вьюках, — инженер пальцем показал на мешки, лежащие на земле, — находится все, что нужно для продолжения наших опытов с нейтралитом.
Кручинин дружески заглянул в глаза Шагрину и положил ему руку на плечо. Шагрин с благодарностью посмотрел на него.
— Вот, собственно говоря, и все, что я тебе должен был рассказать, — закончил инженер свой рассказ.
Шагрин глубоко задумался. Он чувствовал себя жалким и ничтожным перед этим скромным, но великим человеком. Нет, он сделал большую ошибку, что согласился стать ассистентом инженера. Всю свою жизнь он прожил бедно, но честно, а сейчас от мысли, что он как бы втискивается в чужие труды, — ему становилось не по себе.
Артур Илларионович тоже молчал, погруженный в свои думы.
— Впрочем, нет, — вдруг заговорил Кручинин слегка изменившимся голосом, — я тебе еще не все рассказал…
Шагрин посмотрел в глаза собеседнику, даже при свете костра было видно, как они помрачнели.
Несколько глубоких складок прорезали высокий лоб инженера.
— Тебя, видно, удивляет, каким образом я мог работать один…
У меня есть ассистент, он и сейчас работает со мной, это скорее мой хозяин, нежели помощник, он субсидирует меня, он в курсе всех моих работ. Первые годы у меня были помощники, но все они умерли от лихорадки, я хотел взять других, но мой хозяин категорически воспротивился этому и заявил, что сам будет мне помогать. Он немного смыслит в физике и химии.
— Значит, — проговорил Шагрин, — ты меня пригласил на свой страх и риск.
— Да, он будет против этого.
— В таком случае, может быть, мне лучше вернуться? — спросил Шагрин.
— Что ты! Нет! Нет! — запротестовал Кручинин. — Я все хорошо обдумал, и к тому же ты сейчас в курсе всех моих работ. Я знаю, что ты все сохранишь в тайне, и не об этом тревожусь, даже если ты уйдешь, но лучше будет, если ты останешься со мной. Все эти годы мне очень не хватало… друга!
