Две характерные черты Сида
Единодушие подлинной истории и самой ранней поэзии, о котором мы говорили, относится не только к поразительным деталям, но и к общему смыслу жизненного подвига Сида, который находят и подчеркивают та и другая: это победа на двух разных поприщах — над внутренним врагом и над внешним, причем обе победы были крайне трудными. Интерес историков и поэтов к главному действующему лицу нашей книги демонстрируют, с одной стороны, «История Родриго (Historia Roderici)», с другой — «Песнь о Кампеадоре (Carmen Campidoctoris)», «Песнь о моем Сиде» и «Песнь о завоевании Альмерии». Здесь описаны его победа над страшной мощью «местурерос», то есть злопыхателей, «завистливых графов», и победа над маврами, над чудовищно превосходящими силами «моавитян», над «заморскими маврами» (moros d`allend mar) — ал ьморавидами.
Завистливость, сугубо испанский порок, сильно замедляла действия Сида, не говоря уже о том, какой вред всей войне против ислама нанесло изгнание лучшего воина Испании; это типично испанский изъян, который в аналогичной форме в XV в. обличали автор «Хроники дона Аль-варо де Луны» и дон Педро Белее де Гевара, видевшие, как «invidia» (зависть) затягивает и парализует Гранадскую войну, ссоря между собой тех людей, которым следовало бы продвигать Реконкисту вперед.
Короли Арагона и графы Барселоны долгое время были заклятыми врагами Кампеадора; Кастилия, официальная Кастилия, слепая к необычайным дарованиям своего героя, изгоняла его, мешала ему, когда только могла, желая свести на нет все его военные и политические успехи: «Именно Кастилия порождает этих людей и губит их». Но Сид, неутомимо возвращаясь к своим военным замыслам, победил всех своих завистников и сумел сделать их своими помощниками; своими победами он внушил уважение более родовитой знати, ранее презиравшей его.
Эта завистливость, так изводившая Сида при жизни, покушалась и на его посмертную репутацию, не считая ущерба, который понесла из-за нее здравомыслящая историография: это опять-таки типично испанская особенность. Ни один народ так не умалял славу своего героя, как это делала Испания работами Конде и его позднейших последователей, порой договаривавшихся до изумительных нелепостей — всех превзошел Масдеу, отрицавший само существование Кампеадора. Но такие опровержения долго не живут: Сид, если игнорировать домыслы завистников при его жизни и после его смерти, остается Сидом, самым подлинным испанским героем.
