Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей советской территорией, то… мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:
а) не имел большой военной мощи;
б) в политическом отношении сильно зависел от внешнего мира;
в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами;
г) не установил ничего похожего на железный занавес.
В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу с нами, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов». (H. H. Яковлев, “ЦРУ против СССР”, М., 1985, с. 40–41).
На пятидесятом году ведения холодной (информационной) войны основные положения Директивы Совета Национальной Безопасности США, исполнились почти дословно. Это что, “чудо старых дней”, или некое “ноу-хау?” Нет, это демонстрация высокого искусства владения методами бесструктурного управления. Овладеть ими без понимания хода глобального исторического процесса и места в нем России — невозможно. Вот тут-то и нужна самая большая глубина исторической памяти. С памятью же у нас сегодня дела обстоят не лучшим образом: до перестройки была вполне добротно сделанная “Память” В.Чивилихина, которую потом кто-то аккуратно подменил эмоционально-бессодержательной “Памятью” Д.Васильева, а закончилось все “мемориалом”, да и тот оказался апрельским. А на Руси поговорка издревле водится:
«1 апрель — никому не верь». Народ никому и не верит, но это не избавляет его от необходимости восстановления собственной исторической памяти. Отсюда и вопрос грустный Руслана:
“Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло ТРАВОЙ ЗАБВЕHЬЯ?..
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!”
Вопрос о “траве забвенья”, весьма серьезный, поскольку в “Предисловии” монологу Руслана отведено особое внимание, разумеется в форме вопросов все того же — то ли “непомнящего”,[28] то ли непонимающего г. NN:
«Зачем Руслан говорит, увидевши поле битвы…:
“О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
. . . . . .
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья! и проч.?
Так ли говорили русские богатыри? И похож ли Руслан, говорящий о ТРАВЕ ЗАБВЕHЬЯ И ВЕЧHОЙ ТЕМHОТЕ ВРЕМЕH (подчеркнуто Пушкиным), на Руслана, который через минуту восклицает С ВАЖHОСТЬЮ СЕРДИТОЙ (выделено Пушкиным):
