— И где же она теперь?
Конрад его не услышал.
— Рида Светлая, — сказал он, — наш мастер иллюзий. Представить себе не могу себя без нее, Дреймур без нее. С другой стороны, если кто из нас и заслужил счастье, так это она. Если не здесь, то там, если не со мной, с кем-то другим.
— Сомневаюсь, что ей это удастся.
Конрад впервые обратил внимание на собеседника.
— О чем ты, Пикколо?
— В старые времена волшебник продавал душу дьяволу. Мистика, конечно, но зерно в этом есть. Она выиграла шесть сражений, основала четыре города, нашла серебро в рудниках, насадила виноградники. Представляешь, чем за все это нужно заплатить?
Конрад хлопнул ладонью по колену.
— Ладно, баста. Что прошло, то прошло. Надо здесь прибраться, что ли Стыдно будет завтра.
— А потом соберем вещи, и махнем наконец домой?
Конрад покачал головой.
— Я остаюсь. Нужно помочь молодому мастеру. Рида меня об этом просила.
Пикколо издал странный звук, выражающий, по-видимому, крайнюю степень изумления.
— У меня больше нет слов, — сообщил он немного погодя.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ТАЙНА РЫЖЕГО НЕЗНАКОМЦА
17.10.2…. Берлин.
«Господин Кайзер, гордый, благородный, и могучий,
Ты знал царство небесное на земле,
Имел благородную, полную прелести супругу,
И прекрасного коня.
Теперь сними свою золотую корону,
И готовься к Танцу Смерти:
Ты пойдешь с нами, волей или неволей».
«О Иисус, милостивый Господь!
Я должен умереть, это правда, а не шутка.
Я вступаю в этот печальный танец, Танец Смерти,
И оставляю всякую радость на земле».
Предел церкви Святой Марии освещали два маленьких прожектора, и даже сейчас, поздним октябрьским вечером, можно было рассмотреть все детали Танца Смерти — знаменитой фрески ХIII века. Обвитые белыми полотнищами мертвецы кружились в хороводе с кайзером, королем, рыцарем, папой, епископом, монахом. У их ног дудели в трубы ушастые безобразные лемуры. А ниже проступали строки, в которых люди молили Смерть подождать хоть немного, не забирать их в ужасный Танец.
Женщину, которая стояла, облокотившись на перила, и разглядывала фреску, звали Рида. Это имя придумали для нее четверть века назад на далекой планете, но пришло оно из латыни — мертвого земного языка, где означало «смех».
Она и сейчас улыбалась, но чуть принужденно, словно увидела старого знакомого, но возобновлять знакомство не спешила.
Она думала: «Вот оно, мое бывшее ремесло. Танец со смертью. Лучше не скажешь».
Но тут же поправилась: «Хотя, такое могут о себе сказать многие: солдат, врач, шпион, испытатель. Каждый, кто делает хоть что-то серьезное».
