Нина закрутила пальцем прядь волос, надеясь, что он не успел узреть ее обломанные ногти.
– Ну, вы и чудак, мистер Марселло, – сказала она. – Все эти разговоры о холостой жизни и аскетизме гипотетические. Уже лет десять я не отказываю себе в плотских утехах и не намерена это делать сейчас ни ради вас, ни ради кого-либо еще.
Лицо мужчины исказилось от ярости, ладони сжались в кулаки. И она вдруг почувствовала необыкновенное влечение к нему, на секунду представляя, как эти твердые губы, с коих время от времени слетают щекочущие нервы выражения, прижимаются к ее губам. Грудь высоко вздымалась, словно после долгой пробежки, в горле пересохло, и Нина неосознанно облизнула губы.
Марк почувствовал, как желание созрело где-то в области паха и стало быстро распространяться по телу; ладони защипало, так захотелось прикоснуться к нежной персиковой коже ее щек, а полные губы и таинственная серость глаз словно приглашали в мир наслаждений.
– Так как вы не желаете принимать мои условия, то я вынужден пойти на компромисс, – заявил он. – После заключения брака мы оба на месяц превратимся в аскетов. Как вам это предложение?
Нина поджала губы и сделала вид, что размышляет.
– Один месяц… хм… я справлюсь. – На его скулах заходили желваки, а ее лицо вдруг озарилось томной улыбкой. – Но не дольше, иначе я передумаю, и из того, что я слышала о вас, – она пробежалась глазами по его фигуре, – вы, вероятно, тоже.
– Думаю, я тоже сумею накинуть узду на свои инстинкты, – холодно заметил Марк.
– О, значит, сейчас у вас нет постоянной любовницы? – Нина лениво взмахнула ресницами.
– В настоящий момент у меня нет близкого человека.
Нина подумала: а каков этот мужчина в любви? Вероятно, очень хорош; такие красивые темные глаза, время от времени вспыхивающие странным огнем, обычно бывают у страстных натур. Хотя упрямо сжатые губы свидетельствуют о железной воле и умении контролировать эмоции.
В кроватке у окна захныкал ребенок.
Марк резко повернулся на звук.
– С ней все в порядке? – с тревогой спросил он.
Нина бросила на него укоряющий взгляд и поспешила к Джорджии. Едва ее рука коснулась крошечной ножки, всхлипы затихли. Мягкие поглаживания усыпили младенца.
Нина чувствовала на себе внимательный взгляд: оценивали ее материнские навыки.
Убедившись, что ребенок спит, девушка повернулась к Марку.
– Вы упомянули срок в две недели. Зачем такая спешка?
– Мой отец неизлечимо болен. Он хочет видеть свою единственную внучку. Времени нет.
