В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО.
— Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.
— Что-нибудь есть?
— Не что-нибудь, а очень много.
— Не понял.
— А вы посмотрите, — сотрудник раскрыл папку. — Желтухин один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.
— Вот это подарок, — засмеялся Корнеев, — с меня коньяк, ребята.
На столе перед Кафтановым лежало дело Желтухина-Трунова и рапорт Корнеева.
Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.
— Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?
— Считаю.
— Что я тебе могу сказать, — Кафтанов потер ладонью щеку, — снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.
— Спасибо. Зазвенел телефон.
— Кафтанов. Да… У меня… Даю. Начальник протянул трубку Корнееву.
— Так… Понял… Спасибо, Борис. Толя Балин сидел в комнате Логунова. Увидел входящего Корнеева, он вскочил.
— Что с Женькой?
— Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?
— С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.
— Как ее зовут?
— Вроде Лена.
— Найти ее можно?
— Попробуем, — Толик потянулся к телефону.
Кафтанов нажал кнопку селектора.
— Слушаю вас, Андрей Петрович.
— Соедините меня в начальником МУРа, срочно…
А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.
— Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам, — выкрикнул Женя.
На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось. Тихо гудел лифт, пробираясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.
— Вы Лена? — спросил Корнеев.
— Предположим.
— А если точнее?
— А вы кто?
— А мы из МУРа, — Борис Логунов достал удостоверение, — поедемте с нами…
— Ну, а я-то здесь причем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.
— А вы не спросили — зачем?
— Спросила. А Слава сказал, разыграть его надо.
— Какой Слава?
— Ну, Голубев, журналист.
— Вы его адрес знаете?
— Конечно.
Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.
Сегодня у него был «катран». То есть, говоря по-русски, карточный притон.
Для крупной игры собрались трое известных «катал» (картежников).
Игра шла в гостиной, а Слава подавал закуску и выпивку. Он сидел на кухне перед столом, заставленным бутылками и заваленным промасленными свертками и слушал доносящиеся выкрики игроков.
— Банкую… На все… Не у фраеров… Карта не лошадь, к утру повезет…
