Из искры возгорится пламя
Гностицизм — это настолько фрагментарный и расплывчатый набор текстов, преданий, мифов и слухов, что можно назвать почти любой современный феномен «гностическим» и преуспеть на этом поприще. Экзистенциализм, Уильям Берроуз, юнгианская психология, марксизм, Томас Пинчон, психоделики, американская религия, европейская банковская элита, даже Sex Pistols — все это когда-нибудь ассоциировали с гностицизмом. Я считаю, что вытягивая гностические нити из паутины технокультуры, я, возможно, только еще больше запутываю положение, и, по-видимому, следует напомнить читателю, что мы имеем дело с психологическими паттернами и отражениями архетипов, а не с некой тайной традицией, пронесенной сквозь века. По этой причине, когда я буду иметь в виду именно те древние религиозные объединения и тексты, которые большинство ученых связывают с гностицизмом, я буду писать это слово с заглавной буквы Г.
Самый первый, древний Гностицизм был немногим связнее его современных версий. Кодексы Наг-Хаммади, вместе взятые, представляют собой весьма разнородное собрание писаний. Здесь и мистические инструкции, и выдержки из Платона, фрагменты «Corpus Hermeticum», христианские тексты, как канонические, так и нет, и дикие космогонии в духе «космических опер». Авторы этих текстов были «еретиками» для своих воцерковленных соперников. Однако сами авторы были убеждены, что по своим намерениям они — христиане. Некоторые из них могли быть посвященными в эзотерические культы по линии тайной доктрины, другие могли принадлежать к малочисленной философской элите. Кроме того, верования гностиков напрямую подпитывались манихейством, которое распространилось вплоть до восточного Китая и в какое-то время даже соперничало по влиятельности с Римской церковью. Имея в виду все различие и фрагментарность этих религиозных форм, многие ученые стали использовать слово «Гностический» для описания определенных тенденций в философской духовной жизни поздней античности, а не для обозначения какого-то одного сектантского движения.
Одной из наиболее существенных компонент Гностицизма был махровый платонизм, в котором тяга к иным мирам, преследовавшая старого греческого метафизика, превратилась в суровый дуализм, ставивший дух над плотью и над всем миром вообще. Принимая за аксиому распространенное среди людей ощущение нехватки, Гностики довели его до новых уровней космического безумия, настаивая на том, что жизнь на нашем шарике, состоящая из чередования секса и смерти, является не просто непоправимым бедствием, но ловушкой космического масштаба. Центральный миф запутаннейших космогонии Гностицизма гласит, что творцом этого мира является не бог добра, но мрачный демиург, который по своему неразумию попросту завалил свою работу. Сам Платон рассуждал о таком демиурге в диалоге «Тимей», но характеризовал его как в целом благое существо. Демиург Гностиков не обязательно зол, просто он и его слуги (известные как архонты, или власти) — всего лишь тщеславные хвастуны, которые по ошибке принимают самих себя за повелителей вселенной. По их воле люди заточены в материальной вселенной, однако мы несем в себе остаточные искры божественной и изначальной плеромы (полноты), которая существовала до того, как строительная компания демиурга наспех сваяла кривое здание вселенной. Таким образом, человеческие существа, в сущности, качественно превосходят экосистему. Мы — не слуги, мы даже не хозяева, но чужие в чужой земле.
