«Пикатрикс» напоминает нам, что утопическое мышление было технологическим с самого начала. Магическое царство Трисмегиста — это прекрасно проработанное кибернетическое окружение, наделенные обратной связью механизмы которого автоматически усиливают человеческую добродетель, подавляя человеческие пороки. В такой роли город предвосхищает современную бухгалтерию контроля, которую социальные философы Франкфуртской школы называли «инструментальным разумом», бухгалтерию доминирования, которая организует общества в соответствии с техническими манипуляциями. В своем худшем варианте эта логика социальной инженерии приводит к тоталитарному государству с его железной логикой индоктринации, секретности и контроля. Трисмегист, которого мы встречаем в «Пикатриксе», предстает в образе магического Большого Брата: укрывшись в своей всевидящей наблюдательной башне, Гермес управляет вратами, ведущими в свой город, командуя изображениями, которые господствуют над городским ландшафтом как истуканы соцреализма или говорящие автоматы Диснейленда. Конечно, намерения Трисмегиста не более грязны, чем у Герона, помогающего египетским жрецам техноло-гизировать сверхъестественное. Большинство из нас хотели бы жить в более мирном, добродетельном и дивном мире. Но, как мы увидим далее, магическая идея, согласно которой инженерия создаст такой мир, — это зловещая и коварная мечта, хотя это слишком могущественная мечта, чтобы так просто от нее избавиться.
Хотя Гермес Трисмегист был прославлен за свое инженерное мастерство, техномагия этого мудреца распространялась и на более бесплотные области — человеческое сознание. В платоновском диалоге «Федр», например, Сократ рассказывает короткую, но захватывающую историю о Тоте, египетском боге магии и изобретательства, том самом, который в александрийском сознании мутировал в Трисмегиста. Однажды, рассказывает Сократ, Тот пришел к царю Тамузу с предложением нового techne: письма. Подарив эту технологию царю, Тот надеялся распространить ее чудесную силу на весь египетский народ. Он обещал Тамузу, что его новое изобретение не только улучшит память, но и разовьет мудрость. Тамуз подробно рассмотрел предложение, взвесил все «за» и «против» этого апгрейда коммуникационных способностей. В результате царь отверг подарок, сказав, что его людям будет лучше без новинки. И между строк повествования совершенно ясно видно, что Сократ и Платон с ним соглашаются.
