Человек, который разучился смеяться | страница 10



Старик замолчал. Достал сигару и не спеша разжег ее. Осмотрелся. Все застыли, стараясь не встречаться взглядом с соседями. Долгая пауза показалась мне нарочитой, рассчитанной на эффект. Но взглянув на рассказчика, я отказался от этой мысли.

— Порывшись в истории, вы всегда найдете законы и постановления, которые сегодня кажутся абсурдными, бессмысленными, лишенными и капли разума. Но во времена, когда эти законы действовали, и одни осуждали их, другие, напротив, соглашались с ними, терпели их, не выступали против них, а то и руководствовались ими. Полагали, что в определенной ситуации без них не обойтись, не разрешить какую-то проблему. Возьмите, например, рабство в первой половине девятнадцатого века; сожжение колдуний в Салеме в конце семнадцатого; детские крестовые походы в конце тринадцатого…

Схожий психоз охватил страну и теперь. Фарисейски взывали к гуманизму, из более или менее высоких побуждений подводили к мысли: нужно немедленно что-то предпринять. И вот тогда-то впервые всплыло как альтернативное решение это слово — эвтаназия.

Специальным указом конгресс созвал совет из трехсот членов — представителей научных институтов и общественных организаций. Триста первого, председателя, президент назначил лично. Председатель… Он не достиг установленного для таких ситуаций возраста в пятьдесят лет, ему было сорок пять, но его назначение с радостью встретила вся страна. Профессор Л.К.Хаген, дважды лауреат Нобелевской премии, исследователь, в молодости вскрывший причины раковых заболеваний и избавивший человечество от этого бича. Пятнадцать лет спустя он открыл способы борьбы со склерозом и продлил этим человеческую жизнь на двадцать—тридцать лет. В популярности он превосходил кинозвезд и спортсменов, а медики посчитали его прямо-таки оракулом. Все эти семь лет он работал с больными в Йеллоустоуне, досконально знал состояние пациентов — и, что еще горше, собственную беспомощность.

Мое положение было особенным. Среди больных оказался и мой брат Клайд, точнее, сводный брат, поздний ребенок моего отца от другой женщины. Красивый и одаренный парень. Я заботился о нем, любил его как брата и как сына. Впервые увидел его, больного, на корабле, потом навещал снова и снова. Это было ужасно. Телесное совершенство и молодость исчезли на моих глазах; лицо слабоумного, потом сведенный нелюдской гримасой лик полного кретина… Его взгляд невозможно было сравнить со взглядом умного животного, вроде обезьяны, лошади или собаки…