Тут он долго молчал, немцы испуганно застыли, пауза эта была рассчитанной.
– Являться буду, но на основе, как говорится, взаимной выгоды. Я вас и лечу, и оперирую, и после операций вытаскиваю. Все, кто у меня лечился, живы и здоровы. Так давайте же, ребята, помогите мне отремонтировать больницу, потому что тех русских, которые бы могли мне это делать, вы, под водительством вашего чертова фюрера, убили. Отберите лучших из лучших, портачей и халтурщиков мне не нужно. Вот таким путем: вы мне больницу, а я вам посильно здоровьишко, оно, как говорится, тоже на полу не валяется.
Русский врач ушел, немцы шумно стали выбирать самых лучших, наиболее квалифицированных специалистов, которые бы не ударили в грязь лицом. Эти специалисты провели водопровод, поставили цоколь, ограду и в основном восстановили больницу. Здесь, как и в Чудове, стоит теперь церковная ограда, Николай Евгеньевич не без гордости считает себя специалистом по доставанию таких оград.
– Хорошо сделано! Прочно! И главное, здесь ей самое место…
В больнице к дню ее открытия было двести коек.
Николай Евгеньевич сам придирчиво, во все вмешиваясь, обошел палаты, тихие еще коридоры, гардероб, приемный покой, перевязочные, операционные, кухни…
Скромно, а существуем!
Сестрорецкая больница имени доктора Олицкого «гостеприимно распахнула свои двери», как со смешком прочитал Слупский в газете.
– «Гостеприимно!» Надо же додуматься до такого слова по отношению к больнице!
И поехали к нему больные!
Когда обыватель и мещанин ищет объяснения фактам, не укладывающимся в его филистерские мозги, он обычно примеряет эти факты на себя.
– Все воруют, и я ворую! – говорит вор.
– Все берут взятки, почему же мне не брать? – утверждает взяточник.
– Все ездят на дачу на казенной машине, почему же и мне не ездить? – возмущается разложенец.
Для негодяев весь мир состоит из им подобных. А для хороших людей люди – прекрасный народ.
Когда после войны в скромную Сестрорецкую больницу вдруг поехали больные из Западной Белоруссии и из Архангельска, из Тбилиси и из Рязани, из Новосибирска и из Луганска, из Киева и даже из самой Москвы, в Сестрорецком райздраве не обрадовались тому, что их скромного хирурга Слупского знают во всем нашем Союзе, не обрадовались тому, что его ищут и отыскивают те, кого он поставил на ноги в войну, и везут к нему самых дорогих своих людей – жен, отцов, сыновей, не обрадовались тому, что Николай Евгеньевич лечит, вылечивая, казалось бы, безнадежных, а сразу же
