— Даже лежа в постели, могу сказать вам, что нет никакого смысла рассказывать полуправду. Если миссис Риддел шантажировали, мне необходимо знать, почему?
— Я не могу заставить ее рассказать мне причину… Я обратился к вам именно потому, что мне казалось так спокойнее. Вы не всегда ведете себя как чинуша, для которого самое основное — буква закона. Вы понимаете, как подобная история может отразиться на судьбе женщины. Мне бы не хотелось, чтобы ее допрашивали, особенно какой-нибудь тугодум. Факты таковы: ее шантажировали. Этого вполне достаточно для начала.
— Все это разговоры в пользу бедных… Ну, конечно же, я должен буду доложить начальству.
— Лучше бы я вам ничего не говорил, — нахмурился Хенби, — я-то надеялся, что вы ей поможете.
— Моя задача — узнать, кто убил Риддела. Все остальное отодвигается на второй план по сравнению с этим.
— Но вы уже знаете, кто убил Риддела. Тэнди.
— Он мог воспользоваться ножом и топором, — признал Роджер, — но мы не знаем, почему он на это пошел и кто ему заплатил за работу. Тэнди ведь мог быть только исполнителем, а нам нужно узнать подстрекателя.
— Ладно, раз вы уж так относитесь к этому, нам не о чем больше разговаривать, — фыркнул Хенби.
Он поднялся и вышел из палаты.
— Самодовольный и требовательный грубиян, — возмутилась Джанет.
— Ты не права, — усмехнулся Роджер. — Он симпатичный малый, только чуточку взбалмошный и упрямый. Он волнуется за миссис Риддел. Все-таки интересно, шантажировали ее или нет?
— Неужели он все это выдумал? — запротестовала Джанет.
— Видишь ли, он мог руководствоваться своими собственными соображениями, которые в его глазах оправдывают любые средства. Конечно, дело может обстоять и иначе: он — во главе всей этой истории и сейчас хочет сбить нас со следа. Если, как следует подумать, то Хенби не такой уж дурак, чтобы поверить тому, будто меня можно уговорить не разглашать то, что он мне может доверить. Он наверняка уверен, что я доложу в Ярде о нашем разговоре. Так почему же он так хотел, чтобы знали о том, что Синтию шантажировали?
— Не знаю, дорогой, я страшно проголодалась, пойду поем. Что тебе принести?
— Сигареты, — ответил Роджер, — и огромный букет роз, пожалуйста.
На балконе в Боньере было изумительно. Для Роджера поставили специальное кресло, в котором очень удобно было сидеть.
Слоун каждый день присылал отчеты.
Сначала Роджер читал их без особого интереса, но по мере выздоровления его интерес возрастал. По временам он испытывал чувство вины от сознания, что радуется своему медленному возвращению к «полной форме».
