Когда же, после пожару да поутру, появилась Санька живехонькой на болотной логовине, чей-то недобрый язык сморозил: глядите, мол, черти Выдергу сберегли. Они, мол, и пожар сотворили в отместку за отцову строгость.
Ведь у нас всякий досадник — чертов посланник.
А кто-то семидурошный нашелся добавить, что ночью, якобы, видал он, как с болота, где укрылась Выдерга, летела горящая головня.
Вот так, ни больше, ни меньше.
После пожара выпала нужда принять Саньку на хлеба деревенскому лавошнику Дорофею Мокрому, потому как молодая его супружница приходилась сироте родной по отцу теткою.
Так вот она, молодая да ранняя, тетка Харита чуть ли не в первый день высказалась сердцем перед братанкою:6
— Отяпа7 проклятая! Уберегла ж тебя нечистая от огня! Майся теперь с тобою, с Выдергой паразитскою. А ну, ступай в чулан! Не место тебе в порядошном дому…
Высказалась так Харита, втянула Саньку за ухо в темную клеть и дверь на крепкий посадила засов:
— Три дня будешь у меня пауков считать!
Выдерга тогда взялась было колотить голыми пятками по дверным доскам — на свободу биться. Да только на ее бой пролез в кладовую сам Дорофей Ипатыч Мокрый и приложил свободухе такого лопуха, что девчатка только что по стене не растеклась. Вдобавок Дорофей еще и наляпал:
— Тец твой покойничек, не успел вытряхнуть из тебя сатанинскую природу твою, так я вытравлю! Ты у меня шелковее шелковой станешь!
Он, Дорофей Мокрый, только лавошником полным на людях держался, а человек в нем с рождения заложен был пустой да болючий.
И очень даже скоро пропитал он Саньку такой болью, что девка сама с нею справиться не смогла — стала ее на деревню выносить да одногодкам пригоршнями раздавать.
Отроду неробкого десятка, заделалась Санька грозою ребятни, а то и кого постарше. Вот тогда-то и стала девка перед всеми настоящей Выдергой. Угомонить теперь могли ее разве что кнут да цепи. При великой нужде могла она хоть в костер нырнуть, могла под любую вершину по гладкому стволу взлететь — не охнуть. Один раз больше суток просидела на осокоре.8 Ее Дорофей даже ружьем стращал, а согнать на землю не сумел. Лишь на рассвете сманил ее оттуда ласковым приветом Володей Кумань.
Володей аккурат шагал мимо Санькиной отсидки. Нес он тогда за пазухой только что найденного Шайтана. Кутенком этим и послабил он девчаткину настырность.
В тот самый раз и нашла Выдерга себе верного, неразлучного друга.
А когда у Куманей подрос сынок Никиток, так и его эта дружба заманила в свой неширокий, да неразрывный круг. Девка прямо-таки заболела крепким согласием. И сколь Дорофей Мокрый ни приступал лечить ее от столь привязливой хвори, зря только хлысты ремкал…
