Однако та самая изменчивость, которая делает почти невозможным точное словесное описание и даже точное запоминание лица, не исключает определенной стабильности черт, признания их идентичности. Встречая друзей после долгой разлуки, мы говорим: "А ты все такой же!" или: "Боже, как ты изменился!"
Этот парадокс издавна будоражил мысль западного человека; с древних времен делались попытки описать и объяснить признаки, по которым происходит узнавание. Первые физиогномисты сосредоточили свои усилия на выделении постоянной и неизменной сущности, скрытой за вечно меняющимся выражением лица.
Физиогномика — от греческого physis (природа) и gnomon (толкование) — означает "узнавание, толкование природы". Однако Джованни Баттиста делла Порта подчеркивал, что gnomon значит так же "закон, правило", т. е. физиогномика — это закон природы. По словам делла Порта, следуя определенным нормам, законам природы, можно распознавать "определенные страсти души по определенным формам тела".
Наука, или, скорее, лженаука, физиогномика основана на допущении, что тело и душа, внутреннее и внешнее неразрывно связаны между собой. Аристотель отмечал: "… все страсти души связаны с телом, т. к. тело подвержено значительным изменениям в присутствии страстей".
По Аристотелю, душа — это «форма», а тело — «материя». Страсти являются формами, растворенными в материи. Возьмем, например, гнев. Его можно описать как желание отомстить, а можно сказать, что в гневе "кровь закипает вокруг сердца." Описания не противоречат друг другу, это просто различные способы восприятия тела.
Линия анимальности
Де ла Шамбр служил личным врачом короля, поэтому его трактат о связи внешности человека с его моральными качествами был в основном продиктован государственными соображениями. То же происхождение имел и труд Кьяромонти, современника де ла Шамбра, в котором рассматривалась возможность разоблачить, с помощью телесных проявлений, самые сокровенные тайны, скрытые за словами.
В 17-м веке суд и инквизиция считали, что через тело можно установить истину. Поэтому физиогномика стала методом добывания неоспоримых доказательств, раскрытия секретов Навязчивая тяга к классификации и составлению каталогов отражала дух времени; в 19-м веке эта навязчивость переросла в настоящую паранойю.
"Обществу и государству необходимы животные характеристики для классификации людей; естествознанию нужны характеристики, чтобы классифицировать самих животных". Этот механизм перекрестной идентификации продолжал действовать не только в физиогномике, но и вообще в физиологии. На более глубоком уровне теоретические допущения, судя по всему, не изменились. "Между архетипами и их символическими структурами достигнуто много компромиссов".
