Теперь мы всматривались в темноту, из которой должен был появиться «Иртыш». Мы прислушивались к запаху воды, к холоду, который от нее шел. Вместе с нами ожидали крановщик и стропальщики. Подойдет корабль к причалу, крановщик опустит шлюпку, мы перейдем на палубу и в то же мгновение можно будет продолжать плавание.
Мы помнили, как неожиданно возникают из темноты огромные корабли, и ждали «Иртыш» каждую минуту. Первым утомился крановщик. Он выключил прожектор.
– По времени давно должен быть, – крикнул он нам сверху. – Сходите, узнайте.
В диспетчерской Александров минуту молча нас рассматривал.
– «Иртыш» пошел к Пятиизбянкам, – сказал он.
– Капитан не получил вашего распоряжения? – спросил Шорников.
Александров молчал, и я догадался.
– Не захотел поворачивать к Калачу?
Александров кивнул.
– В Калач крюк небольшой, но скорость теряется. Команде премия нужна.
Он усмехнулся. Это была не только наша, но и его неудача. Она нас чем-то равняла.
– Что же теперь? Всё? – спросил Володя.
Александров опять помолчал.
– Через час должен быть «Соликамск». Я передал, чтобы его обязательно завернули на Калач.
– А если не послушает?
Александров пожал плечами.
Протомившись минут сорок, мы пришли в диспетчерскую. Мне показалось, что в глазах Александрова мелькнул прожекторный отблеск.
– Идет! – сказал он нам.
– Повернул? – спросил я.
Александров кивнул. Это был уже и его азарт.
Опять крановщик зажег прожектор, поднял шлюпку. Она висела наготове на ярко освещенном крюке. Опять мы всматривались в темноту, прислушивались к ночному дыханию воды. Опять бегали в диспетчерскую. Александрова не было. Он явился минут через десять. На нас не смотрел.
– Попробуем ещё, – сказал он. – И «Соликамск» не согласился.
Он позвонил при нас на шлюз, кого-то распекал, кем-то возмущался, выслушивал чьи-то оправдания.
– Не выпускайте из шлюза, пока не согласится!
Нам он сказал:
– Ерунда, конечно. Как е выпустишь!
– Значит, – сказал Володя, – надежда только на сговорчивость капитана?
– Александров внимательно посмотрел на него и опять потянулся к телефону.
– Слушай, – сказал он в трубку, – у тебя «Ангарск» на подходе? Подержи немного в канале. Я сейчас к тебе груз пришлю.
Он повернулся к человеку, которого я до этого замечал только боковым зрением и которого по замасленной кепке считал кем-то вроде судового механика.
– Третьи сутки люди не могут уплыть, – сказал ему Александров.
– Четвёртые, – поправил Шорников, и все мы посмотрели на того, кого я посчитал судовым механиком.
