Он плотно прижимал ее к себе, держа чуть ниже талии так, что их бедра плотно прижимались друг к другу. Быстрая синкопированная музыка, звуки саксофона, неподражаемый карибский ритм - все это настолько завораживало, что казалось, она вот-вот потеряет сознание.
- Я не о танце, - ответила Верити, не уверенная в том, сколько еще выдержит, - а о том, как ты обошелся с Эллиотом.
- С Эллиотом? - угрожающе переспросил Люк. - А кто такой этот Эллиот?
- Я же тебе говорила... мой друг, он из Лондона.
- Ты его ждала?
- Нет... но какое это имеет значение? - Она возмущенно взглянула на сердитое лицо Люка. Он сам платит за самолет и гостиницу! И имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится!
- Вы что, любовники?
Верити побагровела.
- Какое тебе до этого дело!
Люк посуровел, глаза его под тяжелыми полуприкрытыми веками еще сильнее заблестели.
- Какое? После того, что только что произошло на берегу, сага, я чувствую себя вправе задавать тебе и такие вопросы. Как тебе нравится ритм меренге, Верити?
Это оказалось последней каплей, и Люк, настойчиво прижимавший ее к себе, вдруг стал ей невыносим. Самообладание покинуло ее.
- Вовсе не нравится! - сердито огрызнулась она. - У меня такое ощущение, будто меня терзает какой-то дикий зверь! Извини.
И, вывернувшись из его объятий, она чуть не бегом бросилась в спасительный рай своего домика. Краем глаза она увидела Эллиота - с обиженным лицом он пил бренди из огромного бокала за столиком на террасе. Нехорошо было уходить вот так, не пожелав ему спокойной ночи, но она была не в состоянии разговаривать ни с Эллиотом, ни с кем-либо еще... Бог с ним, с Эллиотом, пусть думает, что хочет...
Миновав освещенные пальмы, она бросилась бежать - только бы не видеть больше Люка. Но ноги вязли в мягком песке, и теперь она поняла, почему никогда не любила высокие каблуки: ощущение неустойчивости делало ее уязвимой, лишая возможности вовремя убежать...
Уже около террасы домика один каблук вдруг подогнулся, и Вериги потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она схватилась за деревянные перила.
- Черт бы побрал эти дурацкие босоножки! - заплакала она в бессилии и опустилась на деревянные ступеньки террасы. Яростно сорвав босоножки с ног и отбросив их на песок, она принялась массировать лодыжку.
Люк появился именно в тот момент, когда по щекам у нее потекли слезы, и с каменным лицом молча наблюдал за происходящим. Подняв золотые босоножки, он внимательно их осмотрел.
