Тут события стали разворачиваться с головокружительной быстротой. Спичка выпала у меня из рук, великан пошатнулся. Он был мертвецки пьян. Потом он схватил меня за руку. Я вырвалась, он упал. Я спрыгнула с машины и помчалась в сторону Клечи.
Когда я вернулась с водителем, пьяный спал, еще тлел его окурок, а оброненный фонарик освещал кузов.
До Кальварии я доехала, примостившись в кабине.
Передо мной маячило лицо этого человека, губастое, слюнявое, и глаза… глаза помешанного. Вот он наклонился надо мной…
– Катажина, Катажина! – возле меня стояла бабка. – Проснись, уже белый день! Почему ты кричала? Приснилось что-нибудь?
Не совсем еще опомнившись, я села в постели и оглядела комнату, словно попала в нее впервые.
– Приснилось? Нет… Я только хотела сказать, бабушка, что ни за какие сокровища в Бельск больше не поеду.
Бабка не могла понять, почему я отказываюсь ехать, кипела от возмущения. Наконец она решила:
– Не хочешь – не надо, сама поеду. Хозяин говорил, что с завтрашнего дня будут ходить поезда.
Действительно, на другой день Виктория проводила бабку на вокзал. Из Бельска бабка вернулась ночью. С пустыми руками. Торговля кончилась.
На дне шкафа у нас лежала целая кипа шерстяных отрезов. Материал на костюмы до сих пор еще держался в цене. На выручку от продажи одного отреза можно было спокойно прожить месяц. К сожалению, Михал снова напомнил о себе, и это стоило нам кучу денег. Мы могли считать себя обеспеченными всего на каких-нибудь полгода. Бабка отличалась короткой памятью. Мои поездки в Бельск были сброшены со счета. Бабка снова помыкала мною и не переставая упрекала в безделье.
Я взялась вязать шерстяные кофты. Заказчиц присылала хозяйка. Как-то я осталась дома одна. Бабка с Викторией пошли за покупками. Я заканчивала кофту, за которой вскоре должны были прийти.
«Надо бы поставить на плиту утюг, – подумала я. – А может, попросить у хозяйки электрический? Бабки нет, никто не будет кричать: «Одалживаться – последнее дело. Учись обходиться своим!»
Доля истины в этом, конечно, есть, часто одалживаться неудобно, но один-то раз можно? Я довязала рукав, аккуратно расправила его. – Получу четыреста злотых. Пригодятся на поездку в Краков. У тетки с бабкой не разживешься. Им и в голову не приходит, что мне есть-пить надо».
Хозяйка сидела в кухне на маленьком табурете у окна и щипала перо.
– Утюг? Отчего ж не дать? Возьми на буфете.
Я быстренько приготовила все для глаженья. И успела в самый раз. Когда постучалась заказчица, я пришивала последнюю пуговицу.
