Всю свою жизнь она тянулась к интересным, сильным и талантливым мужчинам. Ее любовниками были самые разные представители мужского пола, но все они обладали физической привлекательностью, считались признанными знаменитостями или были людьми творческого труда. От близости с ними Септембер получала удовлетворение и испытывала чувственную радость. Все это присутствовало и в ее акте любви с Хэрри, но, помимо этого, в их близости имелось еще и нечто большее – то, что в силах дать человеку только одна любовь. Их близость была источником чувственных радостей и давала возможность взаимного познания на более высоком, нежели чувственность, уровне. Они растворялись в волнах взаимной страсти и захлестывавшей их нежности, превращаясь в одно целое, когда в любви уже не существует никаких табу. Не ведая о стыде, они целовали, терзали в объятиях и ласкали друг друга. Все пролившиеся из их тел любовные соки были тщательно испробованы на вкус и приняты в себя их жаждавшими любовной влаги ртами.
Когда они подъезжали к конюшням Сефтон-Парка, Септембер попросила у Хэрри ключи от его автомобиля, после чего швырнула их трудившемуся в стойлах груму, потребовав, чтобы он доставил машину Хэрри к парадному входу. Теперь же, когда они после акта неожиданно обретенной любви нежились в ванне, Хэрри вдруг вспомнил о своей машине и подумал, что ему доставило бы огромное удовольствие отвезти эту девушку куда-нибудь поужинать, а потом снять номер в деревенской гостинице или даже в «Рэндольфе» в Оксфорде и продолжить заниматься с ней любовью.
Как только предложение было сделано, Септембер сказала:
– Видишь? В наш мир властно вторгается реальная жизнь. Но не стоит этого бояться. Если хочешь, я с удовольствием проведу с тобой ночь в твоей комнате в «Фоксе». Это никого не будет шокировать, поскольку в деревне к нам относятся как к людям богемы, и к экстравагантным поступкам членов нашего семейства там давно уже привыкли. Нам предоставлена привилегия жить, как нам заблагорассудится, мы же, в свою очередь, стараемся делать все, чтобы никого своими выходками не оскорблять.
Хэрри наблюдал за тем, как она, счастливая и оживленная, выбирала для себя наряд, остановившись под конец на алом шелковом платье, черном жакете из плотного шелка и черных же туфлях на высоких, острых, как стилеты, каблуках. Ее чувство стиля казалось ему поразительным, сексуальность же, которую она излучала, окружала ее подобно душистому облачку пряных дорогих духов.
