– Чтоб меня черти взяли! – воскликнул Фред Пайк, пробежав глазами текстовку под фотографией.
– Что-нибудь случилось, сэр? – осведомился один из его людей, расположившийся за столиком неподалеку.
– Да так, ничего особенного. Если не считать того, что в нашем распоряжении имеется единственная надежная ниточка, которая может привести к Оливии Синдерс. Подумать только – эта улика находилась у нас под носом в течение нескольких дней, а мы ни о чем не подозревали! Пора отправляться в офис. Нужно кое-что уточнить, прежде чем звонить в Новый Скотленд-Ярд старшему следователю Грейвс-Джонсу, который ведет это дело. Повезло парню, ничего не скажешь.
Хэрри Грейвс-Джонс был чересчур улыбчив, хорош собой и слишком изысканно одевался, чтобы серьезные люди могли воспринимать его всерьез. Он не обижался и использовал весь этот данный ему Богом арсенал, чтобы входить в доверие к подозреваемым и их близким. Этому в немалой степени способствовали также его аристократические манеры и полученное в Кембридже образование.
Хэрри Грейвс-Джонса везде, даже в высшем обществе, принимают за своего, говорили о нем в Скотленд-Ярде, и по большому счету так оно и было.
Хэрри поздоровался с одетым в штатское сотрудником полиции, стоявшим на часах у дверей апартаментов леди Оливии, выслушал его доклад, из которого следовало, что за время дежурства ничего достойного внимания не произошло, и вошел в квартиру. С некоторых пор посещение квартиры Оливии превратилось у Хэрри в привычку, которая, впрочем, не отнимала у него много времени, поскольку сам Хэрри жил в том же жилом комплексе, только с другой стороны. Между его жилищем и обстановкой квартиры леди Оливии имелись существенные различия, которые, собственно, и занимали Хэрри более всего.
Включив повсюду свет, он первым делом прошел в гостиную, где остановился, пытаясь представить, что делала леди Оливия, когда возвращалась домой. При ярком свете комната всякий раз оживала, раскрывая перед Хэрри свои секреты и помогая ему проникнуть в сущность той неповторимой индивидуальности, которая еще совсем недавно здесь обитала. «Да, – подумал Хэрри, – эта комната могла принадлежать только леди Оливии, и никому больше».
Гостиная представляла собой просторную комнату с высоким потолком, который подпирали мраморные колонны, и стенами, выкрашенными белой краской с едва заметным кремовым оттенком. Белоснежная мебель была обита кожей, сафьяном и замшей всевозможных оттенков того же белого цвета. В углу стоял белый концертный рояль.
