Патрисия покачала головой. Нет, все не то. Наверное, она и в самом деле старомодная зануда. Что толку, что в двенадцать лет она беседовала с премьер-министром Франции, в четырнадцать приседала в глубоком реверансе перед королевой Бельгии, а в шестнадцать вместе с родителями присутствовала на приеме, который давал президент Либерии.
Все это куда легче, чем пригласить мужчину на свидание.
– У меня есть билеты на баскетбольный матч, – снова заговорила Патрисия. Слова вылетали все быстрее. – Два билета. Не хочешь пойти со мной?
Тоже не то. Они и так всегда вместе ходят на баскетбольные матчи. А также в музеи и на приемы. И никому, кто их там видит, даже в голову не приходит, что это нечто большее, чем дружба. В этом-то вся проблема – дружба, и не более того.
Патрисия одернула юбку, разгладила несуществующие складки и вышла – 9:03. Она опаздывала, и это должно удивить Сэма. Потому что она никогда не опаздывала.
– Сэм, я хочу сказать, что ты мне нравишься. Он и так это знает. Они ведь не просто коллеги, а добрые друзья.
– Сэм, я люблю тебя… но не только как друга…
Банально до неприличия.
Патрисия остановилась перед кабинетом Сэма. Бирюзово-голубые стены коридора, призванные, согласно науке о цвете, оказывать успокоительное воздействие на нервную систему, явно не выполняли своей задачи – нервы у Патрисии были натянуты как струны. Она крепко зажмурилась, сделала несколько глубоких вдохов и подняла руку, чтобы постучаться.
– Если ты не чувствуешь ко мне ничего, кроме дружеского расположения, ничего страшного. Это не повлияет на наше сотрудничество. Но я подумала, что должна сказать тебе это, потому что… потому что жизнь так коротка, мне уже двадцать девять. И я решила, что если любишь кош, то лучше признаться ему в этом. Вот я и говорю тебе, Сэм, что я…
Резкий скрип двери прервал ее монолог на самом важном месте. Судорожно сглотнув, Патрисия открыла глаза и увидела пожилого подтянутого мужчину в строгом костюме и бледно-голубой рубашке. Сердце у Патрисии ушло пятки – яркие зеленые глаза у мужчины озорно поблескивали, он явно слышал если не весь ее монолог, то самую интересную его часть.
– Прошу прощения, мистер Баррингтон, – в страшном замешательстве пробормотала Патрисия, уставившись на аккуратный узел красно-голубого галстука. Никакая сила не смогла бы сейчас заставить ее взглянуть в лукавые глаза президента «Баррингтон Корпорэйшн».
– Я тоже всегда думал, что если любишь кого, то нужно сказать ему об этом, – произнес мистер Баррингтон и, кивнув головой, прошествовал по коридору с грацией круизного теплохода.
