– Если ты начнешь, мне придется молчать до конца вечера.
Изобразив на лице негодование, Сэм бросил в Патрисию салфетку.
– Не такой уж я плейбой, как ты думаешь. Слухи о моих похождениях сильно преувеличены. Даже не представляю, почему у меня такая репутация.
– Потому что ты очень привлекателен, – ляпнула Патрисия, не подумав. Почему бы не признаться заодно, что она от него без ума и засыпает с его именем на губах, обняв подушку?
– Неужели? – Самое странное, что недоумение Сэма было абсолютно искренним.
– Все так считают, – честно призналась Патрисия. – Предполагается, что у красивого мужчины всегда должна быть… подружка. И не одна.
Сэм пристально посмотрел на нее, так пристально, что Патрисия смешалась: сейчас он спросит, считает ли лично она его привлекательным. И насколько. Ей захотелось немедленно провалиться сквозь землю.
– А лично ты считаешь меня привлекательным?
Так она и знала!
– С тобой все в порядке, – попыталась она увильнуть, равнодушно пожав плечами.
– Ты считаешь меня плейбоем?
– Не без того.
– Тогда придется каяться в грехах.
– И много их?
– Немало, если уж говорить по правде. Конечно, мы с приятелями здорово покуролесили в колледже. Девушек мы называли «стоянка на одну ночь». Теперь мне стыдно, но ты должна знать. Вернее, должна была бы знать, если бы мы собирались жениться по-настоящему. Затем два года я поддерживал достаточно близкие отношения с одной актрисой, потом была модель… Из длительных увлечений это, пожалуй, и вес. А два года назад на благотворительном балу я познакомился с Мелиссой. Ты не голодна?
Патрисия посмотрела на нетронутое ризотто.
– Я внимала твоему рассказу.
– Теперь моя очередь внимать твоему.
О чем говорить? Ей абсолютно нечего рассказывать. Сказать правду? Что в двадцать девять лет она все еще невинная девушка? Что в двадцать лет выходные ей больше нравилось проводить в библиотеке, чем в барах или на вечеринках? К двадцати пяти у нее накопился опыт нескольких неудачных романов, ни один из которых не привел ее в постель. Ни к одному из мужчин Патрисия не испытывала ни любви, ни влечения, что в ее представлении было обязательным условием секса.
Но после двадцати пяти, когда один из несостоявшихся любовников в сердцах обозвал ее фригидной ханжой, Патрисия впервые забеспокоилась и задумалась о своей женской несостоятельности.
Не может же она рассказать Сэму это! Хотя Патрисия была уверена: скажи она правду, Сэм отнесся бы к ее проблеме с пониманием.
