Дворецкий молча кивнул и убрал раздражавшую хозяина тарелку.
– Итак, – снова заговорил Баррет, – расскажи мне обо всем. У вас с Альфредом все решено, не так ли? Мы с твоей матерью очень за тебя рады.
Карен попыталась улыбнуться.
– Я рада… что вы рады, папа, – пробормотала она. Мистер Хэмптон кивнул и продолжал:
– Да, кстати… Альфред пригласил нас сегодня на заседание палаты представителей. К ним должен обратиться какой-то болван из Техаса. Можешь не сомневаться, будет очень весело.
Карен похолодела. Болван из Техаса? Да ведь это же, наверное, Вэнс Пакстон! Сможет ли она смотреть на него, не покраснев? Впрочем, у нее не было выбора.
– Альфред уже пригласил меня, папа, и я сказала ему, что приеду, – проговорила девушка.
– Вот и хорошо. Мы попросим Херманна отвезти нас в город пораньше. И зайдем в сенатский клуб перекусить. Ты не против?
– Конечно, не против, вот только…
Но Баррет уже снова взялся за свою газету.
– О черт! – вскричал он неожиданно. – Эти болваны ничего не понимают в бизнесе!
– Папа… – с мольбой в голосе проговорила девушка. Баррет поднял голову.
– Что ты сказала? Ах да, извини, – буркнул он и вновь уткнулся в газету.
Карен тихонько вздохнула.
Они выехали из дома задолго до полудня, чтобы успеть пообедать в клубе и лишь потом отправиться в палату представителей. Херманн направил экипаж по Массачусетс-авеню, а потом выехал на улицу, где было множество магазинов и кафе. В одном из этих заведений – в маленьком французском кафе – Баррет, внявший уговорам дочери, согласился отобедать. Карен часто здесь бывала, и для нее это кафе являлось крохотным уголком Европы, уютным местом, где собирались художники, поэты и просто острословы.
Однако на сей раз посетителей было немного. Лишь за одним из столиков сидели трое молчаливых, небрежно одетых мужчин, а рядом с ними – месье Клеман с женой, то есть хозяева заведения. Узнав вошедшую в кафе Карен, галантный француз тотчас же поспешил ей навстречу и поцеловал протянутую молодой леди руку.
– Ах, мадемуазель Хэмптон, как приятно видеть вас в нашем заведении, – проговорил он с едва уловимым акцентом.
– Месье Клеман, это мой отец, – представила Карен Баррета.
– Чрезвычайно рад, месье, – поклонился француз, протягивая Хэмптону руку.
– Надеюсь, у вас найдется что-нибудь… подходящее для американских желудков, – сказал Баррет. – И, кстати, мы торопимся.
– Да-да, разумеется. Хотя кто же в Вашингтоне не торопится… а ведь торопиться очень вредно для пищеварения. – Клеман подвел отца с дочерью к столику у окна и заверил их, что обслужит «молниеносно».
