– Чем займетесь во второй половине дня? – поинтересовался доктор.
– Я хотела прогуляться в районе холмов.
– Хорошая мысль. Чем выше поднимаешься, тем чище воздух. Походите подольше – до усталости. Как вы спите?
– Не очень хорошо.
– Я пришлю вам таблетки, примете их раза два-три. Знаете, сон – это привычка.
– Все привычка.
Купер был уже возле двери. В ответ на последние слова Грейс он обернулся, какое-то мгновение молча смотрел на нее, потом улыбнулся и кивнул:
– Вы правы. Даже наша жизнь – это совокупность различных привычек.
Когда доктор ушел, Грейс снова поднялась наверх, надела другие туфли и взяла пальто. Потом направилась в кладовую, находившуюся на противоположной стороне лестничной площадки. В этой комнате имелась дверь, выходившая на наружную лестницу. Лестница выполняла две функции: являлась запасным выходом на случай пожара и служила для доставки в дом фруктов. Отсюда, из задней части дома, можно было попасть во фруктовый сад. Накануне прошлой зимы Грейс под руководством Бена укутывала фруктовые деревья.
Проходя мимо теплицы, Грейс окликнула садовника. Тот подошел к двери, посмотрел на ее легкое пальто, затем перевел взгляд на небо и спросил:
– Вы идете на холмы, мэм?
– Да, Бен.
– Э… ну, тогда я на вашем месте не уходил бы далеко.
– Нет? – она удивленно посмотрела на Бена. – Но ведь такая хорошая погода!
– Да, да – сейчас. Через час или около того все изменится, – Бен указал на маленькую безобидную тучку, видневшуюся над вершинами деревьев, и добавил: – Это верный признак. Могу поспорить, что дождь начнется еще до того, как подойдет время вечернего чая.
– О, что ты такое говоришь, Бен.
– Да уж говорю. Так что будьте осторожны, мэм.
– Буду, Бен, но до чая я вернусь.
– Постарайтесь, мэм, постарайтесь, – старик кивнул и одарил Грейс улыбкой – по крайней мере, это считалось у него улыбкой.
Грейс вышла за калитку и через несколько минут оказалась в лесу. Она направилась по тропе, о которой узнала от Эндрю Макинтайра во время прогулки с тетей Аджи.
Странно, думала она иногда, что в тот день я встретила его дважды и всего дважды – за много дней, прошедших с тех пор.
Первый раз – на дороге за деревней. Он был не один. Аделаида Тул ехала на лошади, а Эндрю шел рядом, чуть выше по склону холма, так что их головы находились на одинаковом уровне. Оба выглядели молодыми, счастливыми и смеялись. Эта картина заставила ее почувствовать собственное одиночество, и не потому, что Аделаида и Эндрю выглядели счастливыми, а, как ни странно, из-за их молодости. Аделаида была одного с ней возраста, но в тот день Грейс казалась себе настолько старой, что могла бы сойти за ее мать: как раз накануне она плакала ночью до тех пор, пока не заснула. Аделаида весело поздоровалась с ней, но Эндрю Макинтайр не проронил ни слова, а только поклонился и придал лицу серьезное выражение – но только до тех пор, пока Грейс не отошла на некоторое расстояние, – их смех вскоре вновь донесся до нее.
